– В камере хранения есть ключи ко всем ячейкам. Один хранится у дежурного, второй - у механика. Открывайте, пожалуйста, с четыреста пятьдесят пятого.

Порываев словно ждал сигнала. Тревожно зазвенел зуммер.

– А дежурный, между прочим, тот же самый. При нем приходили, - как-то со средины продолжил свою мысль потерпевший, отходя с Денисовым в сторону. Жена его в это время как завороженная следила за хорошо отрепетированными движениями дежурного.
– Вот вы спросили, кто был, когда мы в последний раз открывали ячейки. Я ведь о нем не подумал. А он был. Несколько раз мимо меня прошел...
– Потерпевший незаметно кивнул на Порываева.

– Любопытно...

– Меня еще память ни разу не подводила.

«Что это за история с сумкой и портфелем, которые клали вместе, а нашли в разных ячейках? Выдумка Горелова, чтобы легче отделаться от потерпевших? А если нет? Выходит, кто-то специально перенес вещи в другую ячейку. Зачем? Чтобы потом взять. Но почему все цело?» Порываев проверил ячейки до угла отсека и теперь приближался к Денисову и потерпевшему по другой стороне ряда, ловко орудуя ключом-секреткой.

– ...Вам не кажется подозрительным? Почему он подходил к нам, когда мы закрывали ячейку? Какая в этом была необходимость?

Денисов не ответил.

– Стойте!
– неожиданно крикнула женщина.
– Вот наши вещи! Сумка и чемодан!

Мужчина метнулся к ячейке:

– Они самые!

– Видите!
– зашумел Горелов.
– И ячейку-то правильно не запомнят! А все едут, едут... И шифр другой - четыре пятерки!

Потерпевший притих, он смущенно улыбался, пока жена проверяла вещи.

– Что это?! Я «молнию» застегнула до конца. Хорошо помню! Кинокамеры нет. Еще каких-то вещей... Хрусталя, баккара в серебре. Я его отдельно завертывала. Экспонометра...

– Испорченный был, искупался в Тыми прошлый год...

– ...Духи. Ну и апельсины...

При упоминании об апельсинах механик нервно хрустнул нераспечатанной пачкой «Столичных».

– Вы лучше ищите! Если бы уж взяли, то все взяли, вместе с сумкой. Станет вам вор здесь с вещами располагаться, отбирать! Ждать, когда поймают! Он взял - и ходу!

«Надо вызывать следователя, давать ориентировки, - подумал Денисов, - как пишется „баккара“? С двумя „к“?»

1 января, 4 часа 20 минут

«Всем, всем. 31 декабря примерно в 21 час на Астраханском вокзале совершена кража вещей из автоматической камеры хранения. В числе похищенного - хрустальная ваза, баккара в серебре в виде чаши, закусочный прибор серебряный на восемь предметов, кинокамера „Кварц“, фотоэкспонометр „Ленинград“ - номера уточняются, флакон французских духов „Ле галон“ с изображением на этикетке парусного судна, деньги в сумме...

Прошу принять меры розыска преступников и похищенных вещей. Дежурный по отделу милиции на станции Москва-Астраханская.

Капитан милиции Сабодаш».

1 января, 4 часа 40 минут

Следователь и эксперт заканчивали составлять протокол осмотра, когда в отсеке камеры хранения появился майор Блохин. Старший инспектор был не один - позади держались двое похожих друг на друга мужчин - отец с сыном.

– Кажется, еще кража, - объявил Денисову Блохин, - ну и подежурили мы! Наверное, по благодарности отхватим.
– Он протер пальцами стекла очков и пристально посмотрел на Денисова.
– Набрали шифр, а ячейка не открывается.

Денисов отвел взгляд: Блохин мог «пересмотреть» кого угодно.

– Может, перепутали шифр? Или ячейку?

– Вряд ли.

В подтверждение его слов потерпевший-сын кивнул.

Следователь и эксперт из оперативной группы управления милиции подошли ближе, прислушиваясь к разговору.

– Нам пока не уходить?
– спросил эксперт.
– Заодно и эту ячейку осмотрим.
– Ему явно не хотелось снова приезжать на Астраханский.

– Сейчас узнаем. Молодой человек!
– крикнул Блохин Порываеву, видневшемуся в конце отсека.
– Подойдите на минутку!
– Блохин нервно передернул плечами - казалось, он так и не отогрелся за ночь. Полные, обросшие за ночь щеки старшего инспектора и особенно шея отливали с мороза лиловато-красным.

Дежурный подошел к ячейке. Дверца открылась под тревожный аккомпанемент зуммера: внутри оказался чемодан из свиной кожи, перетянутый толстыми ремнями.

– Не наш, - сказал молодой, сильный акцент выдавал в нем уроженца Прибалтики, - наш небольшой, новый. Мы его неделю назад купили в Каунасе.

– Когда вы клали вещи?
– заученно спросил Блохин.

Потерпевшие перекинулись несколькими фразами.

– Отец говорит, что он клал чемодан утром тридцать первого. Он говорит еще, что здесь в это время было много людей, но отец надеется, что все будет в порядке, поскольку он аккуратно выполнил все предписания.