После сытного обеда, который отвлек ее на время от невеселых мыслей и воспоминаний, Ольга спросила официантку Танечку, где здесь можно выспаться. Чтобы комната была с кондиционером и чтобы мужики по соседству не шумели.

— Я сейчас покажу! Пойдемте за мной!

Она и показала на хорошо просматриваемое с террасы небольшое, красного кирпича, одноэтажное строение за соснами. Новенькая металлическая крыша зеркально отражала небо.

— Это что, гостиница такая? Больше похожа, извините, на курятник…

— Это не курятник, там раньше мастерская была, «развал, схождение», потом хозяин женился на одной литовке, и та увезла его в Литву, — шагая в сторону леса, говорила, опустив голову, Танечка.

Она вдруг остановилась, и Ольга, засмотревшаяся на верхушки сосен, в которых запуталось солнце, чуть не налетела на нее.

— Ее звали Юрате, — сказала Танечка.

— Кого? — не поняла Ольга.

— Литовку ту. Знаете, так, ничего особенного. Ну, правда, блондинка натуральная. Но не худенькая, а плотная. Видно, что сильная женщина. И умная. А еще у нее машина — навороченный джип, стоимостью, как все кафешки Умета. Валера ей джип-то подремонтировал, ну она и отблагодарила его. Часы золотые ему подарила. Сказала, что влюбилась в него. Позвала с собой в Клайпеду. Она гордая. Сказала, села на машину и уехала. Он три дня думал, потом мастерскую запер, пришел ко мне и говорит: не могу без нее. Только о ней и думаю. Совета у меня, значится, спрашивает!

Ольга слушала и представляла себе Клайпеду, которую видела лишь по фотографиям одной своей знакомой, набережную, а на ней — черный большой джип, за рулем которого сидит серьезная, с длинными белыми волосами женщина лет тридцати — Юрате. Сидит, смотрит на море и ждет русского Валеру из мордовского села Умет.

— Короче, уехал он. А мне сказал: «Ты, Танечка, не держи на меня зла. Деньги я на сына, Дениску, буду тебе присылать каждый месяц. И все — уехал. Это потом мне мужики рассказали, как он там устроился. Очень даже неплохо. Юрате — не простая женщина. У нее два рыболовных судна, на котором рыбаки ловят треску, камбалу, лосося и корюшку. Есть своя коптильня, где они эту рыбу коптят, а дочери своей она подарила на совершеннолетие небольшую сыроварню.

Ольга вдруг поняла, что Танечке не так важно было поселить ее, как просто поговорить, поделиться своей бабской болью. Причем она разговаривала с ней так, словно они давно были знакомы, и Таня как бы уже рассказывала ей о своих отношениях с хозяином мастерской Валерием, и что Ольга просто должна была знать, что Валера — никто иной, как отец ее Дениски. И вот теперь, получается, он влюбился в литовку Юрате и живет с ней в Клайпеде. Ничего себе поворот!

— Тварь! — вдруг вырвалось у Ольги, и она почувствовала, как краснеет.

— А!.. — Танечка отмахнулась от застрявшего в ее воспоминаниях Валеры, как от мухи. — Все они такие. Подлые предатели.

— А мастерская?

— Мне ее оставил. Подписал все чин-чином, у нотариуса. Потом деньги прислал, ну я и начала ремонт. За два месяца из развалюхи вот такую конфетку сделала! — Они уже подошли к домику, и Танечка с любовью погладила ладошкой стену.

Ольге стало стыдно, что она назвала «гостиницу» курятником.

— Вот, четыре комнатки, все с ванной комнатой, сдаю по часам, могу и на ночь. Очень удобно. Людям иногда так поспать хочется, отдохнуть, чтобы не уснуть за рулем. Жить-то как-то надо. Вот только стирки много, после каждого гостя постель меняю. Но мне из Москвы привозят дешевое постельное белье… Входите, сейчас налево, открываем дверь!

Комнатка была маленькая, с двуспальной кроватью, застланной клетчатым пледом, с журнальным столиком, креслом, двумя стульями и шкафом. Белая пластиковая дверь в углу вела в ванную.

Темно-красные занавески на окне почти не впускали свет, что было очень кстати — просто идеальные условия для сна.

— Спите, сколько хотите, — как-то устало улыбнулась Танечка. Простая русская баба, покинутая отравленным романтикой автослесарем Валерой, который теперь жил новой, сытой и обеспеченной жизнью в красивой, пахнущей морем и копченой корюшкой Клайпеде, любовался белыми волосами своей Юрате, а раз в месяц шел в банк, чтобы отправить несколько сот евро своему сынишке в Умет.

— Вы молодец! — сказала Ольга. — Вам надо забыть Валеру. Так будет легче жить.

— Да я знаю… Но не получается… Ну, все, отдыхайте!

И она быстро вышла из комнаты.

— Глазам своим не верю! Римма?! Римка!!!

Следователь Андрей Васильевич Борисов поднялся со своего места, чтобы встретить свою одноклассницу.

— Андрюшка! Как же я рада тебя видеть!

— А я как!

Они обнялись, как старые добрые друзья.

— Садись, я сейчас тебе чаю сделаю! Или кофе?

Он был невысоким, полненьким мужчиной, лысоватым, с мелкими темными кудряшками на висках и затылке. Глаза карие, добрые, в мягком прищуре. Когда он улыбался, видны были мелкие ровные зубки.

В классе его не обижали, хотя он сильно отставал в росте и мог бы стать мишенью для насмешек. Главным его достоинством были мозги, благодаря которым он без видимых усилий стал отличником. Еще он был очень добрым, всегда всем делился с товарищами, которые нередко злоупотребляли этим. Андрейка Борисов любил покушать, и у него в ранце всегда можно было найти пакет с бутербродами, конфеты, шоколадки, яблоки и другую вкусноту.