— Надо же, какой шрам! — проговорил он машинально, возвращая ей стакан. Девушка мгновенно залилась краской.

— В институте… опыты проводили…

У него заныла переносица от того, что он старался уловить её голос, всё время застревающий в горле… Торопливо расплатившись, он поспешно вышел на улицу, будто за ним кто-то гонится.

— Куда это вы так спешите? — спросил у него высокий человек, идущий навстречу. Это был фотограф из газеты, где он работал.

— А вы куда? — обрадовался он и поздоровался в ответ.

Но фотограф, уже опережая его, бросил на бегу:

— Давайте уж как-нибудь в следующий раз…

И исчез из виду.

Ему уже была знакома эта манера так разговаривать. Особенность городских. И каждый раз он попадался на эту удочку. Только что сказанные слова фоторепортёра «Давайте уж как-нибудь в следующий раз», буквально означали «Ну, до встречи! Всего доброго!».

Однако, этим своим «уж» они сбивали собеседника с толку. Если задуматься, это его «давайте уж как-нибудь в следующий раз» могло означать «быть может, я помогу вам устроиться»… Гляди-ка ты! Ну, разве не звучит именно так?

Он припомнил так приободрившие его утром слова редактора газеты, где он работал. Перед тем, как сообщить ему, что его увольняют, редактор сначала сказал: «Ну, и что там у нас с сегодняшней серией?» Вот эти-то слова и заставили его, уже подозревающего о своём увольнении, растеряться. Если бы редактор сказал: «Сегодняшняя серия…», то он бы знал, что его не уволят… Или же, если бы сказал: «Так случилось, что с сегодняшнего дня можно уже не рисовать…», то, как бы печально ни было, всё было бы ясно. Однако ж он спросил: «Ну, и что там у нас с сегодняшней серией?» Такой его вопрос можно было расценить не иначе, как «если сегодняшняя серия интересная, то будем продолжать, а если нет, то увольнение…» Внезапно ему захотелось завопить во всю глотку.

Погасив в себе этот порыв, он медленно брёл по улице. На углу он увидел телефонную будку. Если бы дома был телефон, он позвонил бы жене. Как было бы хорошо бродить с ней до поздней ночи по улицам. Разглядывая хотя бы витрины, да, хотя бы витрины…

Ему захотелось позвонить, неважно кому, и всё рассказать. Сразу же на ум пришёл карикатурист Ким — старший товарищ по цеху, с кем он выпивал вчера вечером. Ким был у себя на месте, в газете.

— Послушайте, меня всё-таки погнали в шею…

На той стороне провода воцарилось молчание.

— Вот чёрт, придётся ещё выпить…

— Да, давайте. Приезжайте! Нет, я к вам сейчас сам приеду.

— Ага, приезжай… Тут, чёрт подери, без стакана не обойтись.

Положив трубку и выйдя из кабины, он почувствовал, что на сердце чуть отлегло.

Ли залпом пил рюмку за рюмкой, что наливал ему Ким.

— Не торопись так, давай помедленнее… — беспокоился за него старший коллега.

— Всё нормально… — улыбаясь, он вытер ладонью рот.

— Да, наши читатели даже не догадываются, насколько изумительны, на первый взгляд такие простые и незатейливые линии наших художников! — разглядывая содержимое рюмки, пробормотал Ким. — Они, видишь ли, думают, что карикатуры янки, нарисованные словно и не руками, и есть настоящее искусство…

— Смешно — да и ладно… Кому интересны такие мелочи — высокохудожественно это или нет?

И он снова опустошил рюмку. Ким искоса глянул на него.

— Знаете, когда я был в армии… — проговорил он. — Так вот другие завидовали мне из-за того, что я оказался в агитационно-воспитательной части. Считали, что это тёплое местечко. Однако ж мне… мне так и не довелось подержаться за ствол винтовки, и я так и не смог ощутить себя военным… — И чувствуя, что пьянеет, продолжил:

— Наверно, те, кто тогда держали в руках винтовку, сидят сейчас на надёжных рабочих местах. Я же всегда имел дело с карикатурами; другие завидуют, мол, хорошо устроился, а, в действительности я не нахожу себе места от беспокойства.

— Да ну? — проговорил Ким.

— Если нет выпить… — выкрикнул кто-то из компании, сидевшей позади них.

— Жизнь ведь — такая штука…

— Ну! Опять понесло!

— Чтобы больше этого не слышать, придётся теперь бросить пить… — закричал кто-то.

— А редактор предложил выпить по чашечке чая… — сказал он, думая про себя о том заведующем, которого он попросил об устройстве на работу. — В чайной этот тип заявил мне следующее: якобы знать некоторые приёмы, как насмешить людей, ещё совсем не означает, что ты карикатурист. Именно так он и сказал… выпучив на меня свои жабьи глаза. А редактор-то, коротышка… что не дал мне расплатиться за чай, оконфузил меня только так… Типа, «суп ты из морской капусты»… [50] Этот-то, который просил меня помолиться, чтобы их директор поскорее окочурился… Ну и смешон же я был… М-да, натерпелся сегодня… «По чашечке чая» — это же своего рода игра… Вы меня понимаете?