Шрифт:
Болезненный куропалат Роман, поминутно кашляя, предложил:
– Можно печенегов нанять.
Брат базилевса Константин отрицательно покачал головой:
– Печенеги Херсонес разорят и уйдут, а за ними хазары заявятся да и осядут. Что тогда делать станем? Не отдавать же им Херсонеса.
Василий молчал, слушал внимательно. Препозит Михаил, уловив желание базилевса, сказал:
– Оружием подавить мятежного Георгия. Доместику схол [97] о том велеть.
97
Главнокомандующему.
Базилевс поднял руку, подав знак, что он достаточно выслушал мнение синклита, и покинул зал первым.
Следом вышел Константин.
Братья не были похожи друг на друга ни лицом ни телом. И в характере не наблюдалось ничего общего. Василий - высокий, плотный, с крупным мясистым носом и тёмными, тронутыми густой проседью волосами. Из-под нависших бровей умно смотрели голубые глаза. Базилевсу давно перевалило за пятьдесят, но он был крепким и не знал усталости.
Обрюзгший от вина и разгульной жизни Константин ростом по плечо Василию.
Базилевс шагал широко, и Константин с трудом поспевал за ним. Василий проговорил с сожалением:
– Был бы жив архонт Владимир…
– Правдивы твои слова, несравненный, - поддакнул Константин.
– При архонте Владимире и сестре нашей Анне…
Василий остановился, свысока взглянул на брата:
– О том ли речь, когда целую фему от империи отторгнуть замыслили. Верно сказал препозит Михаил, дромоны слать надобно. А тебе, брат, со стратигом Андроником тот поход возглавить.
Константин послушно склонил голову.
– А куда, несравненный, наши дромоны должны путь держать, на Херсонес либо в Таматарху?
– К чему же в Таматарху?
– насмешливо спросил базилевс.
– Разве мятежный Цуло там?
– Но о том архонт Мстислав просит, - промолвил Константин.
– Пусть архонт Мстислав с хазарами сам воюет, а нам надо нашего катапана наказать достойно.
– А что ответим паведщикам Мстислава, несравненный?
Базилевс нахмурился:
– Разве то, что мы ката пану не дадим заодно с хазарами Таматарху осадить, не помощь Мстиславу?
– В твоих словах истина, несравненный.
Василий резко повернулся, пошёл в свои покои. Глядя ему вслед, Константин подумал, что трудно быть братом базилевса.
8
От обедни Мстислав перешёл на княжий двор вершить суд. О том люд оповестили загодя, дабы кто на кого какие обиды имел, при себе не держал, а на княжье усмотрение представил.
День праздный, народ загодя повалил, чтоб место получше занять. Савва остановился подле Давида.
Иноземные гости - в стороне. Кто впервые на Руси, тому непривычно. В их землях такого не видывали.
Посередь двора княжье место - помост, крытый алым сукном, ниже места боярские, а за помостом дружина старшая в броне и сбруе.
Колготно. Показался Мстислав, и люд затих. Ждут, что скажет князь. А он не спеша уселся в кресло, дождался, пока бояре угнездятся, поднял глаза на тысяцкого Романа:
– Почнём?
Боярин Роман подал знак, и пристав княжьего суда зычно выкрикнул:
– Есть ли жалобщики, кто суда княжьего ищет. Вперёд выскочил суетливый мужичонка с бородкой, как из льняной кудели, кинул шапку оземь Савва узнал в нем того рыбака, что привозил рыбу Давиду, тому много лет минуло. Попытался вспомнить имя, не удалось. Пристав нахмурился:
– Непотребное пред князем и лучшими мужами вытворяешь, шапкой землю метёшь.
Мужичонка пропустил слова пристава меж ушей.
– К тебе, князь, с жалобой. Самоуправство чинит.
– Кто ты и на кого слово твоё?
– перебил его Мстислав.
Толпа загомонила, послышался смех, кто-то крикнул:
– Громче сказывай, что под нос бубнишь!
Мужичонка обернулся на крикуна, но смолчал. Мстислав повторил вопрос.
– Андреяш я, с выселок, - снова заговорил мужичонка.
– А жалуюсь я на купца Давида. Самоуправство чинит. Третьего дня чёлн мой забрал и сети с шеста снял.
– Здесь ли ответчик?
– пристукнул посохом тысяцкий Роман.
Из толпы вышел Давид, поклонился князю и боярам.
– Верно ли говорит истец?
– обратился к нему Мстислав.