–  Про то ж и я!
– Юрий, обрадовавшись подмоге, повеселел.
– Ты ж, чем меня винить, поискал бы хорошенько среди своих людей!.. На меня напраслину чья-то чёрная душа измыслила, а ты поверил! Не ждал я такого от тебя, Ярослав!

–  Кто ж наклепал-то?
– ещё не веря, но уже без прежнего гонора, спросил Ярослав.

–  А я почём ведаю?
– Юрий откинулся назад, развёл руки.
– Знал бы - сам имя открыл, потому как охота кому-то, чтоб мы с тобой в ссоре были... Небось, хотели тебе Новгород помешать добыть! Да только я тут ни при чём. И вообще, что мне! Да делай с ним, что хочешь!

Поражённый словами брата, Ярослав сидел, уйдя в свои мысли. Память перебирала все сказанные слова, все лёгкие намёки - кто, когда, что сказал, сделал, помыслил вслух при князе. Люди все были веренные-перепроверенные, многие десяток лет князю отслужили, были и такие, кто ещё отцом при сыне был оставлен да так и остался. Ежели есть среди них переветник и наушник, как его сыскать. Выходило, что чуть не каждый его боярин мог быть заговорщиком.

–  Не журись на меня, брате, - продолжал Юрий мягче.
– У каждого из нас своя вотчина, своя земля, для кормления данная. Кто силён да смел, всегда норовит чужое захватить, да только мне, кроме стола великокняжеского, многого не надобно. Пущай бы дети свои уделы получили да княжить сели в свой черёд, да пусть в земле мир и спокойствие были - и довольно! Новгород - ведаю, кус лакомый, на него кто только не зарится. Да только он не всякого примет... Коль сумеешь ты его в руках удержать - так тому и быть. А не сумеешь - что ж, знать, не родился ещё тот, кто подчинит себе вольницу новгородскую! Но чужих наделов мне не надобно - ни твоих, ни кого из родни моей! Пусть все владеют теми землями, что им в наследство остались! Клянусь, что ничего я так не желаю, как мира и покоя... А на том, что не держу я в мыслях чужое владение забрать в казну, готов крест целовать!

Юрий полез за пазуху, из-под расшитой шёлковой рубахи извлёк золотой, усыпанный мелкими смарагдами крестик, и повернув так, чтоб было видно многим, поцеловал его.

Младшие Святослав и Иоанн при этом жесте Великого князя пошли довольными улыбками, чуть смущаясь. Константиновичи елозили на скамьях, косились на Ярослава. Бояре, забившиеся по углам при споре князей, тоже облегчённо переглядывались. Сам Ярослав выглядел изумлённым. А Юрий ещё и обмахнул себя троекратно крестом и уже победно-весело глянул на Ярослава.

–  То клеветники супротив меня воду мутят, - молвил он.- Причин мешать тебе у меня нет, делай, что пожелаешь, только ныне избери путь мира и доброго согласия. Мы же родня, и забота у нас должна быть общая!

Мысль о том, что кто-то нарочно хотел его ссоры с Великим князем, не приходила ему в голову, но, явившись, тут же привела за собой другую - а что, если кому-то нужно, чтоб он поссорился с Великим князем, завяз во вражде с ним и оставил Новгород в покое? Ведь выйти против Великого князя наверняка означает поражение и изгнание. Юрий одно такое пережил после Липицы. Тогда он оправился быстро лишь потому, что Константин был слаб здоровьем. Ярославу в случае поражения так легко не подняться, и Новгород, который он любил ревниво-зло, будет для него потерян. А с ним растают и смутные пока мечты о единении Руси.

Юрий тоже о нём думает - по-своему, стремясь миром и добром, а где и - родством сплотить вокруг тебя князей. Да, ему не нужна лишняя ссора, лишняя война.

–  Клянусь тебе, брате, - Великий князь обращался уже к нему одному, другие словно перестали существовать, - что делам твоим я не мешал и мешать не буду! Едина у нас Русь Владимирская. Коль есть у нас враг - вместе на него пойдём. Но промеж нас должны быть любовь и мир. Готов ли ты мне поклясться в этом?

–  Княже?
– с места вскочил порывистый Василько.
– Коль в чём мыслил против тебя худого - прости? Ты мне отцом был - будь и далее!

–  И меня прости, - подхватил брат его Всеволод.

Святослав и Иоанн, мало что понимавшие из разговора, поскольку привыкли слушать во всём старших и уступать им, с готовностью согласились с сыновцами. Ярослав помедлил, поднимаясь.

–  Не держи против меня сердца, Великий князь!
– выговорил он.
– Мало ли, что случаем скажется!.. Больно мне, что Новгород меня изгнал!

–  Он изгнал - он и опять попросит!
– уже весело, довольный жизнью, ответил Юрий.
– С ним никто, даже Мстислав Удалой, сладить не мог! Я тебе в том помогу, коль попросишь помощи аль совета! Слово князя!

Удовлетворённый и немного успокоенный, Ярослав шагнул к брату. Тот привстал со стольца и подхватил младшего брата в пухлые душные объятья.

Уже когда, обменявшись клятвами и дав друг другу крестное целование стоять друг за друга и почитать Юрия как второго отца, князья разъехались, Ярослав дорогой спросил у Яна:

–  Ведаешь лит кто из бояр супротив меня мыслит?

Ян поднял голову, встретил прямой требовательный взгляд Ярослава:

–  На меня думаешь, княже?

–  Почто так решил?

–  Ты мне самые тайные мысли порой доверяешь, - без тени смущения объяснил изборец. — Мне такое ведомо, о чём не все твои думцы догадываются. Порой я сам страшусь того, что мне открыто! Кто, кроме меня?

На миг в глазах Ярослава мелькнуло что-то похожее на радость - нашёлся тот, тайный недоброхот, от коего всё зло, сам сознался! Но в следующий миг лицо его потемнело, и он покачал головой:

–  Не гы? Кому ж верить тогда, коль ты?.. Но сыщи мне его, Ян! Где хошь, а сыщи! Найди моего врага!