Князь Изяслав собрал оставшихся бояр и дружинников. Бояре и отроки стояли молча, иногда кто-нибудь кланялся князю и ронял несколько нерешительных слов.

Издали доносился могучий гул. То надвигалась с Подолия толпа восставших. Надо принимать решение.

В пояс князю поклонился невзрачный с виду, слегка косоглазый боярин. Это был Тукы, брат боярина Чудина, бывалый воин. На него и его брата князь мог положиться во всём. В те времена, когда Изяслав был молод и горяч и не всегда помышлял о выгоде, он возвысил этих незнатных воинов из племени чудь. И никогда об этом Ярославич не жалел. Чудины служили ему верой и правдой.

Тукы сказал:

– Видишь, княже, люди взвыли. Пошли воинов постеречь Всеслава.

– Пошли воинов ко Всеславу, - повторил другой голос.
– Пусть, вызвав обманом, пронзят его мечом!

Князь быстро повернул голову в сторону говорившего, смерил его гневным взглядом.

О, Святополк всюду имеет свои уши и рты! Он не может дождаться смерти отца. Он хочет впиться ему в горло ещё при жизни, вырвать из ослабевших рук власть.

Что делать? "Люди взвыли", - молвит Тукы. Нет, люда князь не боится. Он помнит науку властителей: не нашёл виноватого - поищи несчастливого. Гнев людей можно направить в другое русло. Разъярённая толпа получит жертву и уймётся. Они хотят пролить кровь? Так и быть, князь предоставит им такую возможность. Он скажет: "Вина за всё, за поражение, за горе и обиды - на чужеземцах". Но кого выбрать - греков или чудинов? За греками стоит могучая Византия. Выходит - чудинов.

Князь не может решиться и на это. А вдруг толпа так разойдётся, что чудинов ей покажется мало? Появилась новая мысль: язычники! Кудесники напророчили беду от поганых. Кудесники наволхвовали поражение в битве с половцами. Вот на кого надо натравить толпу. Пусть одна половина люда пойдёт на другую и пусть на время забудут о князе. А там он сам напомнит о себе.

Ярославич решил: язычники за всё в ответе. Да низвергнется на них гнев люда!

Но не только простонародье вышло против Изяслава. Многие бояре, игумен Феодосий, черноризцы хотят другого князя. Ярославич лихорадочно соображает: язычников не трогать. Надо найти среди ближних бояр ответчика.

Толпа уже близко. Уже можно разобрать отдельные крики. Среди них чаще всего слышался один:

– Коснячко проклятого давай! Через Коснячко от поганых едва утекли!

Взгляд князя остановился на посиневшем от страха лице старшего воеводы. Вот она - жертва! Князь бросит его, словно пастух козлёнка, в набежавшую стаю волков и тем спасёт свою жизнь.

"Надо свалить всю вину на князя", - думал в это же время насмерть перепуганный Коснячко.

А толпа уже бурлила у дворца. Медленно переступая нетвёрдыми ногами, князь подошёл к оконцу, распахнул его и спросил:

– Чего хотите?

Вперёд выступил градодел Дубонос.

– Половцы растеклись по нашей земле. Дай, княже, оружие и коней. Сами с погаными будем биться!

Словно эхо, подхватил эти слова разноголосый хор:

– Коней и оружие!

Князь отступил от оконца. Коней и оружие? Да, их давали люду русские князья, давали оружие дед Владимир и отец Ярослав, поднимали силу, против которой никакой ворог не мог устоять. Но и они, и он, Изяслав, всегда помнили, как опасна эта сила и для тех, кто её вызвал. "Я бы дал им то, чего они просят, - думает Ярославич.
– Дал бы, но в другую годину. А сейчас такое деяние смерти подобно. Это всё равно что от власти отступиться. От стола киевского..."

Он знает, что опасность этой силы для него возросла во сто крат после поражения от степняков и его бегства с поля битвы. Знает о песнях, которые поют скоморохи на Подолии о киевском властителе, - о том, как предал он своих воинов, оставив погибать. А ещё - о клятве, которую преступил. Да ведь не в скоморохах дело. Но даже монахи заклеймили его, даже Феодосий предал. И к тому же, среди этих людей, что бушуют внизу, немало наёмных убийц - воинов Всеслава. Они только и ждут, чтобы посадить на киевский стол своего властителя, они распускают слухи и мутят люд. "Нет, сейчас нельзя давать люду оружие, - думает князь.
– Сейчас эти неразумные страшнее половцев. Степняки придут и уйдут..."

Он, конечно, понимает, что кочевники растекутся по небольшим селениям, будут убивать и жечь, возьмут в рабы много простой чади, но ему, князю, от них можно всегда откупиться. Если уплатить ханам дань, они не станут рисковать, не поведут своих воинов на штурм киевских стен, не отнимут у Изяслава Ярославича власть. "Господи, воистину пути Твои неисповедимы, - с отчаянной тоской думает князь.
– Старался для земли родной, для своих людей, а свои для меня оказались опаснее чужинцев. Чужие уходят, а свои остаются. И откупиться от них нечем, и нельзя откупиться. Я ли хотел этого? Ты всё видишь, Господи! Ты ведаешь, что блага я для родной земли желал, блага и могущества. Ибо в том и моё могущество. Отчего же пропасть бездонная передо мной открылась и свои в ту пропасть меня толкают?.."

Тошнота подкатилась к горлу князя, и он пошатнулся, оперся на плечо близстоящего боярина. А боярин Иоанн встал на его место и крикнул зычным басом:

– Слушайте, неразумные! Земля наша могуча и щедра. Многомудрыми князьями она прославлена и вознесена до небес. Владимир Святой зажёг над ней свет истинной веры. Ярослав совокупил её воедино и мечом отгонял поганцев. Разве забыли о том? Разве забыли, что у князя можно просить, а не требовать, и его решение подобно закону божественному? Без Бога свет не стоит, без князя земля не правится. Или своим непослухом хотите лишиться земли благодатной? Русской земли, знаемой во всех странах!