– Чего?! И ты хочешь, чтобы я это одел?! Да меня весь город засмеёт! – теперь уже Миха вскочил из своего кресла, в котором до этого нежился весь вечер, и решительно убрался в сторону от Иафара и всех этих, возникших перед ним, карнавальных атрибутов, изо всех сил замотав из стороны в сторону головой и руками.

– Послушай, городу сейчас уж точно не до смеха, – состроил серьёзную мину Иафар, всячески подчёркивая важность возлагаемой им на Миху миссии. – Ты имеешь шанс спасти кому-нибудь жизнь. Где же твоя любовь к бескорыстному благу и самоотверженной добродетели? Или, похоже, как только дело доходит до себя, твой пыл истощается? – насмешливо проговорил воин.

Возвышенная патетика плюс расчет на «слабо» с треском оправдали себя на все сто.

– Давай сюда своё тряпьё! Хотя, вообще-то, лучше бы ты весь город порезал своим серебряным ножом! – вздохнул Миха, забирая свой новый наряд.

– Кромсать триста человек ножом мне бы крайне не хотелось, а то могут и камнями побить… , но если не останется другого средства, то мы пойдём и на это. Сейчас же у нас есть и другие рычаги, – поднял указательный палец вверх Иафар, словно читая наставление.

Подождав, пока тот напялит на себя платье, воин заставил своего подопечного пройтись по комнате.

– Ну и плохой же с тебя актёр! Если бы женщина ходила так мужиковато, то лично я бы к ней ни за что не подошел. Даже с целью убийства! – покачал головой воин. – Надо немного потренироваться, пока не принялись за настоящее дело.

– За что мне всё это? Что плохого я сделал в прошлой жизни?! – с тоской и грустью думал Миха, в очередной раз, спотыкаясь о длиннющий подол, натирая мозоли в узких женских башмаках и обливаясь потом под пуховым платком.

– ----------------------------------------------------

Наступил поздний вечер. Сумерки, наконец, налились глубиной тёмных красок, гнетущий мрак которых, разбавлялся лишь редкими факелами, трепетавшими на просторах тихих улочек. В городе было пустынно. Народ забился в свои жилища, причём без лишних понуканий, и только одинокая женщина бродила по тёмным проулкам, очевидно отыскивая приключений на свои широкие плечи и небритое лицо.

Миха был зол на Иафара за то, что дал так легко себя уговорить. В конце концов, тот мог бы и сам попозориться на его месте, но, как говорится, дилижанс ушёл.

– У него бы вышло намного лучше. Он же прирожденный артист, а я что тут делаю? Кого, вообще, может обмануть моя фигура? – гневно вздыхал Миха, неумело ковыляя в тесных туфлях.

– Сударыня! Что вы здесь делаете в такой поздний час? – раздался внезапно голос из тёмной подворотни.

Миха тут же напрягся, ожидая нападения, но оттуда, навстречу ему, вышел один из стражников, патрулировавших город сегодняшней ночью.

– Я иду домой. Мне пора, – быстро бросил Миха, неумело имитируя смехотворно тонкий голосок.

Стражник нахмурился, но отстать и не подумал.

– С вами всё в порядке? Вы, кажется, испуганы чем-то. Может вас проводить? – не унимался он.

– Нет. Спасибо большое. Мама не разрешает мне разговаривать с незнакомыми мужчинами, – ответил Миха, порываясь, как можно скорее, скрыться и матеря надоедливого стражника последними словами.

– Постойте, я провожу вас. Вы знаете… Жизнь стражника так трудна и одинока, – затянул этот субъект.
– Я уже давно хочу найти кого-нибудь, чтобы… познакомиться поближе. Ну вы понимаете, – внезапно он схватил Миху за руку. – Я бы хотел видеть ваше лицо, прекрасная незнакомка! Кажется, это - любовь! – воскликнул вдруг стражник, чем заставил Миху обливаться холодным потом.

– Подождите! Я так не могу… – Миха понял, что нежданно-негаданно влип по-крупному, кроме того высвободить руку в рамках «предположительно женского уровня усилий» всё не получалось.

– Я не отстану от вас! Я буду петь серенады под вашим окном! Где вы живёте? Я хочу познакомиться с вашими родителями! – кажется стражник, несмотря на свою излишнюю напористость был честным малым. Что ж… честным тоже не всегда везёт.

– Вы так решительны! Я чувствую, что у вас действительно серьёзные намерения. Следуйте за мной! – пропел Миха тем же тошнотворно-писклявым тонким голоском, уводя стражника в тень, за угол. В следующую секунду, оттуда раздался звук глухого удара тупым тяжелым предметом и шум падающего тела.

Тяжелым и тупым предметом, оказался Михин кулак, которым он вырубил любвеобильного «суженного», который теперь лежал около стены с протянутыми вперёд руками. Хорошо не ногами…

– Жаль ты ему отказал, да ещё в такой грубой форме. Вы неплохо смотрелись вместе, и я уже начал думать, что смогу отдать тебя в хорошие руки, – раздался вдруг недалеко от Михи голос Иафара.

– Да я тебя! – однако продублировать свой хук Миха не сумел. Серебряный меч увернулся от него с такой легкостью, словно был тенью, на которую, впрочем, и был похож больше всего в темноте, да ещё в чёрных доспехах.