— Хочешь еще? — низким голосом спрашиваю я, надеясь вызвать у нее дрожь.

Она не дрожит, но кивает, ее голубые глаза блестят от волнения. Моя ладонь властно скользит вниз по ее спине, чувствуя сквозь тонкую ткань футболки жар ее кожи. Я вытягиваю ее руку вперед, а тело наклоняю назад. Ее волосы свисают к полу, спина выгибается, и мне прекрасно видна ее грудь и полоска кожи, выглядывающая из-под края футболки. Глубоко вздохнув, я провожу руками по ее спине, и она снова стоит прямо передо мной, прижимаясь ко мне грудью.

— Об этом тоже никому не говори, — шепчу я ей на ухо, обнимая руками за талию.

— Хорошо, — задыхаясь, говорит она, ее пальцы цепляются за мои лопатки.

Я продолжаю двигаться с ней в объятьях до конца песни, а потом мы выпускаем друг друга и возвращаемся к столу, как будто ничего не произошло. Хотя что-то произошло, но я не знаю, стоит ли это развивать или мчаться со всех ног.

№ 3 . Будь глупо и опьяняюще счастливой

Кэлли

Я счастлива, по-глупому счастлива. Не знаю, то ли из-за алкоголя, то ли из-за хорошего вечера. Я выполнила то, что казалось невозможным, и я так горжусь собой, что практически запрыгиваю в пойманную машину. Я танцевала с Кайденом, позволила ему дотронуться до себя так, как никому другому — по крайней мере, с моего разрешения, — и мне это понравилось!

Мы с Сетом занимаем в фургоне заднее сиденье, а Кайден говорит водителю, куда ехать. Внутри пахнет старым сыром, который перекрывает сосновый аромат. Водитель — круглый мужик лет пятидесяти, который не очень-то рад четырем громким восемнадцатилетним подросткам в машине. На заднем фоне играет какая-то музыка восьмидесятых, и Сет хихикает над текстом песни, говоря мне, что в ней скрыт неприличный подтекст и поется о киске.

Его подслушивает Люк и разворачивается на своем сиденье.

— Там действительно поется об этом?

Сет указывает на динамики.

— Послушай.

Мы сидим тихо, уставившись на динамик и слушая текст песни. Сет сжимает ладонь в кулак, подносит его к губам, как микрофон, и начинает беззвучно повторять слова.

— Откуда ты знаешь эту песню? — удивляюсь я. — Обычно ты не такую музыку слушаешь.

Он усмехается, наклоняясь ко мне и заканчивая песню.

— Мой отец настоящий фанат восьмидесятых. Он носит прическу маллет[5] и все такое.

Я хихикаю, когда он делает странные джазовые движения бедрами.

— В ней действительно поется о киске, да? — заявляет Люк, и водитель врубает громкость на стерео так, чтобы заглушить наш разговор.

У меня горят щеки, и я поворачиваю голову к окну, прижимая верх футболки к носу, чтобы скрыть свой смех. Я не должна думать, что это смешно, но все равно так думаю.

— О, Кэлли пьяна, — объявляет Сет, опуская руки на колени. — Ты выпила весь Лонг-Айленд?

Я качаю головой и позволяю футболке упасть с носа.

— Только половину.

— Это несерьезно, — улыбкой дразнит меня Кайден, и мой румянец усиливается.

— Эй, это ее первый раз, — в мою защиту возражает Сет, похлопывая меня по голове, словно собачку. — Она хорошо справилась. На самом деле, даже отлично.

Я поворачиваюсь к окну, понимая, что он имеет в виду, и обожая его за то, что он это сказал.

***

— У меня ощущение, будто мы собираемся на ограбление, — шепчет Сет, когда мы направляемся в магазин, расположенный у подножия гор. Мы решаем остановиться и купить фонарики и аэрозольную краску, прежде чем приступить к нашему плану, иначе это окажется бессмысленной поездкой.

Перед входом курит группа ребят. Они смотрят, как мы вчетвером идем по парковке, проходим через раздвигающиеся стеклянные двери и заходим в магазин.

— Здесь все должно стоить по доллару. — Люк берет с витрины, прямо напротив дверей, стопку и смотрит на дно. Кусочек стекла отваливается с края, и он поспешно ставит ее обратно. — Ага, и теперь я понимаю, почему.

С потолка льется какая-то музыка в стиле фанк, и Сет, качая головой, подходит к полке и берет отвратительный апельсин и коричневый шарф.