– Ну, что я тебе могу посоветовать – рвотное. Желудок очистить нужно. Выпей много воды, сколько влезет, ну и два пальца в рот. И не ной – лучше так, чем на кладбище.

Как только он договорил, вода поняла, что он нее требуется и ломанулась из меня вон.

– Теперь я точно сдохну, – других мыслей в голову не приходило, а внутренности норовили перекрыть мне кислород.

Процесс закончился. Мне стало совсем плохо. Гадко и мерзко. Как после тяжелой болезни.

– Щас к тебе Панк заглянет. Замок проверит, – предупредил Вова.

Не буду врать – меня согрела тревога в его голосе.

Панк ворвался как ураган и принялся меня рассматривать. Не найдя трупных пятен, немного успокоился и приказал.

– Ну ка покажи язык.

Язык был одобрен, плечи обняты, шею поцеловали, но как-то слишком неопределенно и быстро.

Велев мне лежать ровно и под одеялом, Панк ушел исследовать место преступления.

Замок оказался в порядке. Следов взлома не было заметно, а ключи были только у меня и у мамы. Запасные валялись в ящике стола. Я проверяла – они никуда не делись.

Под одеялом поначалу меня трясло как в лютый мороз. Но потом тело пригрелось и угнездилось калачиком.

– Наверное, твой друг забыл сказать про крысиный яд. Увидел крысу и решил тебя от нее избавить, – выдвинутое предположение меня более чем устраивало.

Но проверить эту версию пока не было никакой возможности – Дэн парил в облаках. Хотя – нет, он уже по норвежской земле топает и дико радуется. А пока он не вернется – я его беспокоить не стану. Ну что толку-то? Он начнет волноваться, а помочь не сможет.

– Ты хоть В контакте ему сообщение оставь, – посоветовал Панк. – А ценного ничего не пропало?

Обыскав квартиру, мы пришли к двум выводам – у меня ценного ничего, кроме книг, ноута и фотика, нет, но и на них злодеи не позарились.

– Сразу видно – ты не родилась с серебряной ложкой во рту, – высокопарно высказался Панк и ласково добавил, – Мышь ты церковная.

Он явно одобрял мое скудное имущество, рассматривая библиотеку, которой я втайне гордилась.

– Но замок поменять надо.

Сегодня на Панке черная майка с рожей гоблина, и просторные льняные портки такого же цвета. Совсем недавно он истекал потом в плотной футболке, какой-то кошмарной жилетке и джинсах. А теперь даже казаки заменил на сандалии. Принципы сдались под натиском жаркой погоды. Это я одобряю. На то они и принципы, чтоб их нарушать.

Изучив надписи на пакетике из-под яда, Панк грустно присвистнул, ясное дело – там написано, что людям эту отраву кушать категорически противопоказано.

– Заходи, оладьев поешь, – в басе Вовы звучали интонации бабушки-старушки.

– Ну ни фига ж себе дела! Теперь точно погода изменится. Вова. Сам. Испек оладьи, – переживал Панк.

На минутку прыгнув под холодный душ, я пошла за оладьями. Панк сопровождал меня, придерживая за плечи. Сначала мы шли в правильном направлении, но потом Панк внезапно развернул меня и остановил у входной двери. Уставился на синий указатель номеров квартир и замер.

– А почему у вас нет тринадцатой квартиры?

– Потому. В нашем дворе ни в одной парадной ее нет.

– Да ну? – он был так удивлен, что зачем-то прижал меня покрепче, растревожив бабочек.

У меня даже голова закружилась. Мир вертелся вокруг нас медленно. И мне не хотелось прекращать это вращение.

– Пропала, девка, – довольно громко высказалась соседка Люба, посматривая на нас в окошко.

Мне кажется, ей Панк нравился. Она на него всегда по-особенному смотрела, жалостливо так. Но раз он на нее ноль реакции – обозлилась.

– Сдобная какая, – задрав голову, похвалил Панк.

– Перебьешься, – Любин голос звучал неприветливо.

– И сердитая. Не в моем вкусе, – гораздо тише прибавил он, сопровождая меня до Вовиной парадной, – Гляди-ка – и тут нет тринадцатой.

Вова встретил меня неожиданным сообщением.

– Падай на кровать и дыши спокойно. Я тебе пальпацию живота делать буду.

И, правда – сделал. Начал мять мое пузо. Сам мнет, а лицо потустороннее, словно он пальцами внутрь заглядывает. Больно не было. Было как при щекотке. Я смеялась, а Вова глубокомысленно перебирал своими деревянными пальцами мой живот.

– Пузо мягкое, безболезненное, – постановил он и прибавил, – Оладьев не будет. Тебе сейчас полезнее супа поесть. Так что – приступай.