- Мне нужно идти, - говорю я, вырывая свою руку. Только когда я делаю это, нога Джеймса скользит по земле, и он падает на спину, приземлившись прямо в грязную лужу.

 - Ой, прости! – говорю я, прижав руку ко рту. Но вместо того, чтобы вскочить и попытаться отряхнуться, Джеймс начинает истерически хохотать.

 - Ты это нарочно сделала, - говорит он, - Ты просто убийственна.

Он встает, пытается ухватиться за меня, но колено у него скользит, и все кончается тем, что он растягивается на животе, с головы до ног в грязи.

 - О. Господи, - говорит он. Он перекатывается по земле и попадает прямо в лужу у моих ног, и я не могу удержаться от смеха.

 - Ты смеешься надо мной? – спрашивает он, глядя в небеса.

 - Да, - тут же отвечаю я, - абсолютно точно.

Он поднимает голову – одно его ухо в грязи – и хватает меня за штанину.

 - Да ну?

 - Не смей.

Он мнет в кулаке джинсовую ткань, дурачится, дергает ее.

 - Тебе нравится быть грязной?

 - Да я тебя изобью до потери сознания, - я вижу, что он уже размазал грязь на моей одежде. Боюсь, что он действительно может уронить меня следом за собой.

 - Я без проблем ударю тебя по яйцам, - добавляю я.

Он хохочет и снова толкает меня, из-за чего я спотыкаюсь, но держусь на ногах и не падаю. Мир вокруг нас пахнет землей и жизнью. Я пытаюсь высвободиться из его захвата и не утопить другой кроссовок в грязи.

 - Джеймс, - спокойно говорю я, - отпусти меня, или я закричу.

 - Правда? Ты позволишь, чтобы меня послали обратно в Программу?

И когда я думаю об этом, я понимаю, что не сделаю этого. Я толкаю его руку и отскакиваю назад, но кроссовок у меня скользит подо мной, и я падаю.

Джеймс чертыхается и быстро бежит ко мне, пытается меня поймать, но еще до этого я лежу на спине в грязи. Я пытаюсь восстановить дыхание, а меня окружает прохладная, влажная земля.

 - Слоан? – Джеймс с обеспокоенным видом встает рядом со мной на колени. – Я, правда, не пытался толкнуть тебя в грязь.

Я свирепо смотрю на него, собирая пальцами комок грязи. Джеймс действительно кажется встревоженным. Какой же он идиот. Яростно замахнувшись, я кидаю полную горсть грязи прямо ему в лиц, застав его врасплох, и он падает на бок. В ту же секунду я хватаю комья грязи и травы и бросаю их на него, зарывая его под ними.

Он смеется, на его зубах застряла земля, а потом он садится и набрасывается на меня.

 - Ты чокнутая, - говорит он, - и. я думаю, ты голодна.

Он прижал меня к земле, уши у меня наполовину в грязи, так что я не слышу его угроз.

Он поднимает большой комок земли, лицо у него полностью в грязи. Он кажется смешным, а его голубые глаза резко выделяются на фоне темной земли. Он держит землю над моим лицом, и грязные капельки грязной воды капают мне на щеку.

 - Поешь-ка это, – говорит он.

 - Не надо! – я то ли смеюсь, то ли умоляю его, и пытаюсь отвернуться, чтобы он не засунул мне землю в рот.

Джеймс берет мои руки в свои, поднимает их мне над головой, прижимает к земле, садится на меня и пальцами начинает размазывать грязь мне по шее.

 - Фу-у! – говорит он мелодраматично. – Наверное, так противно!

Он запихивает мне землю за воротник. Земля холодная, скользкая, и я кручусь то влево, то вправо, пытаясь стряхнуть ее, и все время хихикаю.

 - Ты толкнула меня в землю, - говорит он и поднимает с земли еще один комок. – Потом ты угрожала моим яйцам. Думаю, ты должна ответить за это, а?

 - Нет!

Джеймс отпускает мои руки, но не встает. Он так доволен собой, тем, что повалил на землю девчонку вдвое меньше его, но я не указываю ему на это. Он вздыхает, отбрасывает в сторону ком земли и смотрит на меня, как будто не знает, что со мной делать.

 - Ты маленькое злобное создание, - говорит Джеймс и сползает с меня. – Ты бы и правда ударила меня, если бы я позволил.

Он встает, и его кроссовки хлюпают. Когда он протягивает мне руку, я с сомнением смотрю на нее.

 - Мир? – спрашивает он.

 - Как хочешь, - я беру его за руку и разрешаю ему поднять меня, даже разрешаю ему держать меня за руку, пока мы идем по грязному полю, направляясь к дальнему концу парковки.

 - Ты вся в грязи, - говорит он, как будто удивленно, когда останавливается у машины. – Тебе лучше разрешить мне подвезти тебя.

 - А что по поводу нашей одежды? – спрашиваю я, стоя у дверцы пассажира.

 - Если бы это была моя машина, тебе пришлось бы ехать домой голой. Но так как это машина моего отца, мне все равно, если она запачкается.