Шрифт:
– Когда лихо случится, никто не ведает. Одно сказать могу, что ваши витязи целы и невредимы останутся, а ежели и получат раны, то пустяковые. И дети ваши здравы и счастливы будут. Дочь твоя, – повернулся он к Болесе, – за красного молодца замуж выйдет, внуков тебе подарит…
– Не за её ли Ярополка? – лукаво подмигнула Болеся в сторону подруги.
– Её сыну чужедальнюю невесту привезут, – отвечал Водослав, – раскрасавицу, какой свет не видывал! Так-то, голубки мои. Только себя берегите, по Прави живите, не злобствуйте, не завидуйте, и бог Ладо даст вам мир и любовь.
– Да мы уж постараемся, – воскликнула Болеся, – лишь бы Перун хранил моего Горицветушку, пуще жизни люблю его! – Она прижала руки к груди в порыве нахлынувших чувств. – Спасибо, отче!
– Дякуем от всего сердца! – Ладомила вслед за Болесей низко поклонилась старику.
– Ой, боги всесильные, нам ведь домой давно пора! – спохватилась Болеся. – Небось в тереме ищут не доищутся!
– Лёгкого пути вам, горлицы, да хранят вас Дивы лесные. Мирослав, – кликнул мельник, – проводи девиц через пущу…
Болеся с Ладомилой в сопровождении легконогого отрока скоро скрылись в ночной темени, и Водослав остался один.
Насколько верно растолковал он то, что увидел с молодицами во время чародейства? А ежели в самом деле большая беда грядёт для Руси? И витязи русские, убивающие друг дружку в видениях Ладомилы, – может, воистину её кровь, её сыновья? Тот, что сейчас растёт, и тот, что в Явь ещё не пришёл, а только зреет в утробе. И бездыханный витязь – кто он? Сын, а может, муж какой-то из девиц, что сгинет молодым в какой-то большой войне?
«Эх, тяжка ты, ноша кудесная, сколько горя человеческого видеть приходится. Простите, милые девицы, что не сказал вам всей правды. Человеку про то знать не положено, да и сам я в божьих знаках не всё уразумел. Даждьбог не позволяет зреть грядущее смертным, и в том великая премудрость его. Хвала вам, Отец Даждьбог и Матерь Слава, за то, что ведёте нас за руку по стезе Прави, а по иному пути мы идти не должны!
Хвала Велесу, научившему нас раять землю, сеять и жать злаки, свивать снопы на полях страдных, убирать их в закрома и есть хлеб свой!
Хвала Вергунцу-Перуну, проливающему на поля серебряные дожди и оплодотворяющему нивы!
Хвала всем богам, чьими заветами мы живём и не являемся ничьими нахлебниками, а только славянами, русами, которые произошли от Даждьбога и Матери Славы, родивших нас через небесную корову Земун. И мы поём своим великим богам-родичам славу, оттого и зовёмся славянами…»
Водослав ещё долго сидел под старой грушей и в этот вечер особенно усердно творил молитвы богам.
Ладомила с Болесей, выйдя на опушку, ещё издали услышали голоса и суету, а через несколько мгновений на тропинку с громким лаем выскочила большая лохматая собака, состоявшая при теремной охране. Однако Мирослав, шедший впереди, нисколько не испугался. Обратившись к псу, он сказал ему что-то ласковое, и зверь завилял хвостом.
– Ну, теперь вы уж сами доберётесь, – повернулся Мирослав к девицам, – а мне обратно пора.
– Дякуем, что проводил, – поблагодарили подруги, – а то сами заблудиться могли, да и боязно одним через лес идти ночью.
Отрок отступил назад и тут же растворился во тьме среди деревьев, словно его и не было. Даже пёс от удивления склонил набок свою лохматую голову.
Невдалеке в очередной раз послышались призывные крики.
– Здесь мы! – громко ответила Болеся.
На тропе послышались торопливые шаги, замелькали отблески света – это с факелами спешили охранники, дворовые и теремные люди.
– Да ничего не стряслось, – стала успокаивать их Болеся, – гуляли мы, да и заплутали малость, потом к озеру вышли, а оттуда уже дорога знакомая…
Когда всё утихомирилось и подруги, накормив и уложив детей, остались одни, они вновь начали обсуждать гадание. После всего пережитого спать совсем не хотелось.
– По-моему, кудесник нам не всё открыл, – задумчиво говорила Ладомила. – Кто те окровавленные витязи, что я видела? Как вспомню, аж мурашки по спине бегут…
– Да мало ли, самое главное он сказал, что мужья наши живы останутся, – возразила Болеся, – ещё неизвестно, когда та война случится, может, через три лета или через пять, а может, боги и вовсе её не допустят…
Вольный лесной Стрибог влетал на открытую пристройку, где спали подруги со своими чадами. Те тихонько посапывали в колыбельках. Яркие звёзды рассыпались по небосводу, будто разбросанные чьей-то щедрой рукой драгоценные каменья. Близость неба, звёзд и загадочной бесконечности сливалась с волшебными видениями, пережитыми у старой мельницы. Волнующие ощущения неизвестного грядущего и счастливого нынешнего дня переполняли юных жён, и они всё делились своими мыслями и мечтами, покуда не погрузились в сладкий сон, в котором волшебные видения продолжались до самого утра.