По мнению профессора Эндрю Хэккера, наемные администраторы не питают особого интереса к политике по той причине, что они не могут отстаивать свои убеждения, опасаясь, что это повредит их карьере. Э. Хэккер указывает на тот факт, что многие администраторы желали бы поддерживать партию демократов, но главные акционеры и действительные хозяева корпораций не одобрили бы их деятельности в пользу этой партии. В результате такие администраторы теряют всякий интерес к политике. «Интерес к политике, — говорит Хэккер, — могут проявлять лишь те, кто обладает собственностью». «Для наемных администраторов, — заключает он, — характерны настроения беспомощности... изоляции и чувства собственного бессилия» [486] .

Так выглядят в реальной жизни те, кому американская буржуазная идеология отводит столь важную роль в выдуманной ими схеме «правящей элиты».

Наемные администраторы самых крупных корпораций, как правило, не могут позволить себе участия в самой азартной политической игре — выдвижении кандидатов в президенты США, не могут сделать ставку на ту или иную политическую «лошадку», ибо никогда не знают желаний директоров и главных акционеров своих корпораций относительно того, кто именно, по их мнению, подходящий кандидат в президенты США.

Во время избирательной кампании 1964 г. председатель «Дженерал моторе» Фредерик Доннер категорически отказывался отвечать на вопрос журналистов, предпочитает ли он Голдуотера или Джонсона [487] . Так же поступил и председатель «Американ телефон энд телеграф компани» Каппель. Хотя он, по его словам, очень любит политику, но ему приходится удовлетворять эту страсть платонически, читая книги политического характера. «Я считаю, — говорит Каппель, — что я не должен открыто участвовать в партийной политике» [488] .

Ральф Кординер смог позволить себе это удовольствие лишь после того, как покинул пост председателя «Дженерал электрик». Во время избирательной кампании 1964 г. он собирал деньги в избирательный фонд Голдуотера.

Конечно, есть и такие наемные администраторы, которые довольно активно участвуют в партийной политике. К их числу принадлежит Д. Н. Кимболл («Аэрод-жет-Дженерал»), Джордж Киллион («Америкэн президент лайнс») и Джон Т. Коннор («Мерк энд компани»). Но эти исключения скорее подтверждают правило, чем опровергают его. В некоторых случаях главные акционеры корпораций нанимают управляющих из числа активных политических деятелей ради тех связей, которые они имеют в правительственных кругах. Семья О’Нейл, контролирующая военно-промышленную корпорацию «Аэроджет-Дженерал», вероятно, ничего не проиграла от того, что предоставила Кимболлу «отпуск» на то время, пока он занимал пост заместителя морского министра, а затем и морского министра (в 1949—1952 гг.). Связи, приобретенные Кимболлом в Пентагоне, надо полагать, облегчили «Аэроджет-Дженерал» получение крупных военных заказов в последующие годы.

Можно с полным основанием сказать, что было бы большой ошибкой рассматривать слой профессиональных управляющих как некую организационную и монолитную силу, противостоящую своим действительным хозяевам — финансовым магнатам. Представители этого слоя вследствие особенностей их положения в корпоративном мире действуют как одиночки. Политически этот слой атомизирован и распылен более, чем какой-либо другой слой класса буржуазии. И если бы даже каким-то чудом наемные администраторы объединились в единую ассоциацию, хотя бы подобную той мощной ассоциации, которая соединяет воедино американских врачей, то и в этом случае они были бы бессильны перед могуществом промышленных и финансовых магнатов, владеющих акционерным капиталом в сотни миллиардов долларов.

На самом деле количественный рост слоя профессиональных управляющих не вызвал каких-либо качественных изменений в распределении власти в классе капиталистов. Наемные администраторы по-прежнему занимают второстепенное, подчиненное положение в буржуазном обществе по сравнению с богатыми собственниками капитала.

Такова железная логика функционирования буржуазного общества, ибо монополистический капитал в конечном счете признает только один принцип распределения экономического и политического господства и влияния в обществе — по капиталу, а отнюдь не по мифическим схемам апологетов «революции управляющих», лишь вуалирующей подлинные отношения собственности и власти.

Политическая монополия двух главных буржуазных партий США, республиканской и демократической, существует свыше 100 лет. Все попытки создать третью партию, достаточно сильную для того, чтобы избрать президента США или сформировать самостоятельную фракцию в конгрессе, оказывались безуспешными. Монополистический капитал США дорожит таким порядком вещей: при этой системе избиратели имеют некоторую иллюзию свободы выбора между кандидатами двух партий, и в то же время обе партии являются надежными проводниками политики финансовой олигархии. Защитники этой системы утверждают, что именно благодаря ей «американская форма правления сохранила устойчивость, которая поистине представляет собой феномен политической жизни» [489] .

Демократы и республиканцы: распределение ролей. Одна из особенностей американской двухпартийной системы состоит в том, что обе партии, хотя и в разных пропорциях, включают в свой состав представителей всех слоев класса буржуазии. Большинство магнатов промышленно-финансового капитала, причем наиболее богатых и влиятельных, числятся зарегистрированными членами республиканской партии. Но и на долю демократической партии остается вполне достаточно представителей финансовой олигархии, для того чтобы они могли держать под своим контролем руководство партией [490] .