Разбудила ее Тата. Пленница сидела на кровати, тихонько похлопывая мягкими ладошками по ее щеке и «умильно заглядывая в самую душу». Сквозь окно ярко светило солнце.

– Тебе чего? – недовольно-сонным голосом пробормотала Катя.

– Скази, што мы в садик не подем, - потребовала девочка.

– Не пойдем. – Приходя в себя, Катя села с ней рядом. – В гости пойдем.

– Ула-а! – обрадовалась Тата.

Катя наспех умыла ее и себя, наспех соорудила завтрак и, схватив ребенка в охапку, поспешила к выходу. «С этим надо кончать! И как можно скорее.» Но, остановившись в дверях, вернулась. Побросала в пластиковый пакет разбросанные на диване игрушки.

– Возьмем с собой. Пригодится. Держи.

Они спустились на лифте в подземный паркинг. Даже если бы кто-нибудь и попался им на пути, выглядели они – похитительница и похищенная, вполне мирно и безобидно. Тата независимо вышагивала рядом, одной рукой держась за Катю, другой крепко сжимая драгоценный пакет.

А полчаса спустя Катя уже стояла перед обшарпанной дверью, давя на кнопку звонка.

– Ну чего опять уставилась? – сказала она открывшей путане. – Все никак привыкнуть не можешь к моей физии? Войти-то можно?

Рыжая посторонилась, пропуская их в тесную переднюю и удивленно глядя на ребенка.

– Вот. Гостью тебе привела.

– Может ты еще скажешь, что это твоя дочка? – недоверчиво спросила та. – Я теперь во что угодно поверю.

– Терпение, подруга. Терпение. Все объясню.

Она сняла с Таты вязанный жакет и втолкнула ее в комнату.

– Включи ей телевизор, пусть какие-нибудь мультяшки смотрит. А мы с тобой на кухню пойдем. Побеседуем.

– Значит так, - деловито сказала Катя, устраиваясь на шатком табурете. – Мне надо, чтобы девчонка несколько дней пожила у тебя.

– С ума сошла! – отмахнулась рыжая. – Или забыла про мое ремесло? Я как тот волк, которого ноги кормят. Мне дома рассиживаться никак нельзя.

– Сколько ты за день... прости, за ночь зарабатываешь?

– Так это как повезет. Бывает до 100 баксов, а бывает и кукиш с маслом.

– Отлично. Я буду платить тебе 200 баксов в день за то, чтобы ты осталась дома и присмотрела за малышкой.

Рыжая даже присвистнула.

– Ты чего, мать, того? – Она выразительно покрутила пальцем у лба. – Или у тебя деньги в цветочных горшках растут? А что за дитё-то? Откуда?

– С этого бы и начинала. Сирота она. Только сама еще об этом не знает. Ее родители вчера разбились в автомобильной аварии. Они недавно перебрались семьей в Москву и были моими соседями. У них тут нет ни друзей, ни родственников.

– Печально, конечно. Но ты-то им никто. Зачем тебе эта головная боль? Сдай ее в приют или детский дом.

– Для того, что бы этим заняться, нужно время. Не с ней же пороги обивать. А дома одну оставить не могу. Слишком маленькая еще.

– Поня-ятно, - задумчиво протянула Рыжая, почесав затылок. – И ты правда хочешь отвалить мне за нее такие деньжищи?

– Я когда-нибудь давала тебе повод считать себя трепачкой?

Рыжая улыбнулась, виновато и лукаво одновременно.

– Вообще-то предложение заманчивое. А она под себя, часом, не писает?

– А что?

– Ну как. У меня ведь всего одна постель. Спать с ней вместе будем. А я не люблю, когда ночью под меня лужи пускают.

– Не знаю. Это ты у нее у самой спросишь. В крайнем случае нацепи на нее памперсы. Кажется, в аптеке продаются.

– Кать, а если она не захочет со мной остаться? Я ведь ей чужая совсем.

– Сделай так, чтобы захотела. Спой ей что-нибудь. Спляши. В прятки поиграй. Если очень заупрямится или начнет требовать, чтоб домой отвела, скажи ей правду про родителей. Рано или поздно все равно узнает... Но лучше бы попозже.

На пороге появилась Тата, застенчиво крутя носок башмачка.

– Ты чего? – спросила Катя.

– Я есть хочу. И мультяски заклылись.

– Свет, у тебя с едой как? Может принесу тебе чего на первое время? Чтоб ее сразу одну не оставлять.

– Хорошо бы. У меня на кухне, как всегда, шаром покати.

– Ладно. Только смотри, чтоб пока она у тебя, в доме ни одного мужика не было.

– За кого ты меня принимаешь, подруга. Договор есть договор.

– И еще. На улицу ее пока не води. Пусть здесь посидит. Ну я в магазин и обратно. Где у вас тут ближайший?

За углом, у метро Беговая супермаркет.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Оставив Тату на попечение Рыжей, Катя поспешила домой и, потирая от нетерпения руки, устроилась перед компьютером. Она ввела в него отснятые цифровой камерой фотографии, открыла их в программе Photoshop и принялась внимательно, по одному изучать каждый снимок, укрупняя детали вплоть до отдельных пикселей. Эти снимки ни в коем случае не должны были вызвать и тени сомнения в своей достоверности, даже если те, кому они предназначались, начнут разглядывать их сквозь компьютерное «увеличительное стекло».