Однако у самого входа в шатёр Фемистоклу и Эпикрату повстречался Сикинн с сосудом на плече: он ходил за водой к источнику.

–  Господин, - промолвил многозначительно Сикинн, - тебя ожидает гостья. Она прибыла из Коринфа.

–  Гермонасса!
– радостно выдохнул Фемистокл и бросился в шатёр.

Эпикрат, осмелившийся заглянуть за полог, увидел Фемистокла, державшего в объятиях стройную молодую женщину в розовом пеплосе.

«Полагаю, ему теперь не до денежных смет!» - усмехнулся про себя Эпикрат и бесшумно удалился.

После объятий и поцелуев Фемистокл пригласил гостью разделить с ним скромную трапезу.

–  Для наварха афинского флота твоя трапеза действительно слишком скромна, - заметила Гермонасса, усаживаясь за стол.

На широком глиняном блюде лежал хлеб, рядом холодная жареная рыба; солёные оливки в небольшой круглой чаше занимали середину стола. На другом блюде горкой возвышались сочные пучки салата, петрушки и спаржи.

–  У многих афинян в эти дни завтраки и обеды ещё скромнее, - ответил Фемистокл, снимая красный военный плащ-хламиду.

Гермонасса заглянула в ойнохою [130] , стоявшую на подставке возле стола, полагая, что там вино, но в сосуде была обычная вода.

–  У тебя даже вина нет, Фемистокл, - с сочувствием промолвила Гермонасса.

–  Я не пью вино по утрам, - проговорил Фемистокл, садясь.

Какое-то время они ели молча.

Фемистокл сосредоточенно жевал рыбу, сплёвывая кости на тарелку. Время от времени он отправлял в рот маленькие кусочки хлеба и свежую, хрустящую на зубах зелень. Гермонасса лениво вылавливала из глиняной чаши одну за другой тёмные, пахнущие уксусом оливки и столь же лениво жевала их. Косточки от оливок она рядком укладывала на столе.

Взглянув на косточки, Фемистокл заметил:

–  Ты, я вижу, знакома с боевым строем триер. Этот строй кораблей называется периплос. Так любят нападать финикияне и киликийцы. Ох и доставили они нам хлопот в битве при Артемисии.

–  Кто же победил?

–  Победил наш флот. Варвары отступили к фессалийскому берегу, а наши корабли остались на месте битвы, чтобы подобрать из воды убитых и раненых.

Гермонасса расположила косточки в линию одну за другой.

–  А как называется такой строй кораблей?

–  Это боевое построение называется диекплос, - сообщил Фемистокл, продолжая жевать.
– Таким манером любят действовать в сражении коринфяне и эгинцы. От них эту тактику переняли и мои сограждане.

Белые тонкие пальцы Гермонассы с маленькими розовыми ногтями вновь принялись колдовать над оливковыми косточками, выкладывая из них круг.

–  Такой строй кораблей называется киклос, - промолвил Фемистокл, не дожидаясь вопроса.
– Наш флот применял эту тактику в Эвбейском проливе, когда корабли варваров окружили нас со всех сторон. Персы хотели одолеть нас числом, а мы разбили их умением.

…Сикинн, вошедший в шатёр, чтобы убрать со стола остатки утренней трапезы, сделал вид, что не слышит нежных стонов, доносящихся из-за грубой холщовой занавески. К ним примешивался скрип ремней, натянутых на деревянную основу ложа.

Убрав со стола, Сикинн предусмотрительно поставил рядом с занавеской таз с водой и положил кусок льняного полотна. Сам удалился из шатра.

Любовь к Фемистоклу истомила Гермонассу, которая никогда ещё не позволяла себе до такой степени увлекаться мужчиной. К душевной усталости примешивалось уныние, порождённое неудачами эллинов в войне с Ксерксом. Гермонассу глубоко потрясло и расстроило известие, что союзники вынудили афинян оставить свои города и селения на разорение варварам. Она села на грузовой коринфский корабль и прибыла на Саламин, чтобы хоть как-то ободрить Фемистокла перед лицом новых, вероятно, ещё более грозных опасностей.

Тревога, владевшая Гермонассой, дала себя знать даже в сладкие минуты близости с любимым человеком.

Фемистокл, растянувшись на постели в блаженной неге, закрыл глаза.

–  Что намерен делать Еврибиад?
– спросила Гермонасса.

–  Как что - сражаться!
– ответил Фемистокл, не открывая глаз.

–  Но, говорят, у персов в два раза больше кораблей.

–  Здесь, у Саламина, мощь варварского флота нам не страшна.
– Фемистокл открыл глаза и коснулся кончиками пальцев румяной щеки Гермонассы.
– Какая ты красивая! Красивее богини Афины…

Гермонасса приложила палец к устам Фемистокла.

–  Не гневи богиню!
– прошептала она.
– Её милость тебе ещё пригодится, как и всем афинянам. Это правда, что священная змея Афины покинула Акрополь и каким-то чудом оказалась на одном из афинских кораблей?

–  Правда, - кивнул Фемистокл.
– Если бы этого не случилось, то мои сограждане дорого заплатили бы за свою медлительность и тугодумие!

–  Твоих сограждан можно понять, - грустно промолвила Гермонасса.
– Кому же хочется оставлять отечество на погибель…