— Мудрая женщина. — Андрей шевельнул бровями, и его ребята снова вгрызлись в черную землю.

Людмила Ивановна окончательно примкнула к стану врагов и неодобрительно наблюдала за процессом издали.

— Осталось двадцать минут, — сообщил Роман.

— Ребята, поднажмите! — скомандовал Андрей. — Несите канаты. Будем поднимать. Спасибо, Инна Владимировна, за приключение, оживляет, кровь разгоняет. Ставлю сто баксов — он мертвый.

— Двести на живого, — тут же поддержал друга Роман.

И они оба уставились на Пономаренко.

— Циники, — расстроилась Инна. Ей уже перестал нравиться Андрей. Решительный, сильный, и на тебе — игрок, циничный игрок. Роман тоже хорош: нашел на чем деньги зарабатывать.

— Азарт, Инна, украшает мужчин, — уточнил Андрей и окончательно похоронил свой геройский облик в глазах Инны.

Но отвечать колкостями было некогда. Ребята расчистили гроб и протянули под ним канаты. Теперь Андрей руководил подъемом. То и дело слышалось его молодцеватое «О-оп!».

«Вытягивать из могилы гораздо труднее, чем опускать», — отметила Инна. И еще откуда-то прилетел старый анекдот: «Чем отличается пессимист от оптимиста? Один говорит, что стакан наполовину пуст, а другому кажется, что он наполовину полон». Кто она сейчас, пессимист или оптимист?

Тяжелый гроб медленно, цепляясь за края, полз наверх. С каждым рывком, с каждым «О-оп!» Пономаренко ощущала, как пустеет ее воображаемый стакан.

Наконец гроб бесцеремонно шваркнули на кучу земли. Он накренился и чуть не перевернулся.

— Осторожнее, — закричала Инна, — поставьте его на ровное место и открывайте скорее!

Крышку сковырнули быстро. Пономаренко, растолкав всех, первой склонилась над погребенным человеком.

Мужчина лежал с закрытыми глазами. В руках у него был зажат маленький кислородный баллон.

— Мы были правы, — возвестила всем Инна и приникла ухом к груди мужчины.

— Ну что там, выиграл я или проиграл? — Андрей в нетерпении стал дергать лежащего в гробу за ногу.

— Он дышит, — сказала Инна. Она посмотрела на мужчину и добавила: — Выиграл он. Впрочем, выиграли и мы. По крайней мере, тюрьма без нас еще поскучает.

Она ласково погладила мужчину по щеке, потом стала легонько похлопывать его по лицу. Прекраснее лица она в своей жизни еще не видела. Или это у женщин в природе так заложено: влюбляться в тех, кого спасают? Наконец мужчина вздохнул и открыл глаза.

— Кто ты? — спросил он, увидев прямо перед собой незнакомую женщину.

— Инна, — ответила она, улыбнулась и легонько сжала его холодную руку.

— Спасибо, — легко выдохнул мужчина.

Тончайшую ниточку, связавшую двух человек, растоптал третий… Слон. Он радостно и грубовато вторгся в эфирные материи и заорал:

— Ура! Он живой. Молодец, пацан! И сто баксов не жалко!

Андрей, потирая руки от удовольствия, метнул молнию во вражеский стан. Там началась паника. Директорша хлопнулась в обморок на руки бомжей. Лейтенант Гапоненков, крякнув от страха, снял фуражку, вытер потный ободок и стал подготавливать пути к отступлению.

— Ты, Мария, того, сама тут разбирайся, — скороговоркой выговаривал он бесчувственной директорше. — Некогда мне, дел много. И больше не звони. Я тут ни при чем. Чуть грех на душу не взял. А если бы он задохся? Я начальству доложу о безобразиях, ты не волнуйся…

От таких успокоительных слов директорша погрузилась в еще более глубокий обморок. Что значит «не волнуйся, я доложу»? Это прямая дорожка на пенсию! Выгонят. Ее, пенсионерку, и так еле терпели. На такое место желающих пруд пруди! А теперь и повод появится. Не уследила, не проявила бдительность. Живых людей закапывают. ЧП! Позор! А как на пенсию проживешь? Ох!

Странно повела себя жена, Людмила. Она словно окаменела. То ли не могла поверить в радостное событие, то ли поверила и теперь прямо на глазах побледнела от разочарования. Надо же, свобода была так близка!

— Парень, вставай! — продолжал командовать Андрей. — Жизнь — хорошая штука! Смотри, солнце светит, водка еще не перевелась.

Пономаренко сидела возле гроба, сжимала Серпантинову руку, тот смотрел на нее не отрываясь, и им совсем не хотелось что-либо в этом мире менять.

В рядах оцепления вдруг началось брожение. Прямо на них летела легковушка. Водитель и не думал тормозить. Пришлось в последний момент уступить и, выматерившись, пропустить машину.

Из «бээмвухи» выползла старушенция внушительных размеров. Такая и без колес могла протаранить любую стенку. Голос у нее был под стать весу.