— Я буду поблизости несколько дней, Глория, — мягко ответил Гарри. — И принесу тебе все, что пожелаешь.

— Тогда принеси мне свою любовь! — закричала она. — Какого черта ты не приносишь мне любовь свою?

Некоторые из больных повернулись в их сторону.

— Глория, я уверен, что никто не заботится о тебе больше меня.

— Ты решил принести мне шоколад? Ну и засунь его себе в жопу!

Гарри достал из бумажника карточку. Это была визитка отеля. Он протянул ее Глории.

— Вот, возьми, пока я не забыл. Вам разрешают пользоваться телефоном? Если что-нибудь понадобится, просто позвони мне.

Глория молча взяла визитку и свернула ее маленьким прямоугольником. Затем она нагнулась, скинула одну туфлю, положила в нее сверток и снова надела.

Она подняла правую руку, посмотрела на нее, сжала в кулак и со всего размаха ударила себя по носу.

Гарри увидел, что к ним приближается доктор Дженсен. Он подошел, улыбаясь и приговаривая: «Так, так, так…»

— Здравствуйте, доктор Дженсен, — голос Глории прозвучал совершенно спокойно.

— Могу я присесть?

— Конечно.

Доктор был человек крупный. От него просто воняло излишним весом, большой ответственностью и высокими полномочиями. Его брови казались толстыми и тяжелыми, они и были такими. Им хотелось сползти в мокрый круглый рот и там сгинуть, но жизнь не позволяла им дезертировать.

Доктор посмотрел на Глорию. Взглянул на Гарри.

— Так, так, так, — сказал доктор. — Я, знаете ли, очень доволен прогрессом, который мы, так сказать, имеем на сегодняшний день…

— Да, доктор, я только что говорила Гарри, насколько я стала чувствовать себя стабильнее, как мне помогли ваши консультации и групповые занятия. Я почти освободилась от необоснованного гнева, бесполезных терзаний и этой разрушающей жалости к самой себе…

Глория сидела, положив руки на колени, и улыбалась. Доктор улыбался Гарри:

— Глория совершила удивительное исцеление!

— Да, я это заметил, — согласился Гарри.

— Я думаю, дело за малым, и совсем скоро Глория будет снова дома рядом с вами, Гарри.

— Доктор, — обратилась Глория, — можно мне сигарету?

— Отчего же, конечно, — он достал пачку экзотических сигарет и выстукал одну.

Глория угостилась, доктор щелкнул позолоченной зажигалкой. Она прикурила, затянулась…

— У вас прекрасные руки, доктор Дженсен, — сказала она.

— Ну что ж, спасибо, моя дорогая.

— Ваша доброта защищает, она исцеляет…

— Ну, мы стараемся делаем все, на что способны… А теперь я прошу извинить меня, я должен поговорить с другими пациентами.

Доктор довольно легко поднял свою громоздкую тушу со стула и направился к столику, за которым женщина навещала мужчину.

Глория вытаращилась на Гарри.

— Жирный мудила! Он говно подъедает за медсестрами…

— Глория, рад был тебя увидеть, но дорога была слишком долгой, мне нужно отдохнуть. И я думаю, что доктор все-таки прав. Я вижу некоторый прогресс.

Она рассмеялась. Но смех ее не был смехом живой радости, это был театральный смех, как часть чего-то хорошо заученного.

— У меня вообще нет никакого прогресса, налицо регресс…

— Это неправда, Глория…

— Я больной, рыбья башка. Я лучше кого-либо могу ставить диагноз.

— Что это еще за рыбья башка?

— Разве тебе никто не говорил, что у тебя голова как у рыбы?

— Нет.

— Когда будешь бриться, присмотрись. Да будь осторожен, не порежь жабры.

— Я сейчас ухожу… но я приду снова, завтра…

— Следующий раз приводи руководителя.

— Тебе правда ничего не нужно?

— Нет, возвращайся в отель и еби свою шлюху.

— Может, принести тебе «Нью-Йоркер»? Этот журнал нравился тебе…

— Забей «Нью-Йоркер» себе в жопу, рыбья башка! А следом «Таймс»!

Гарри потянулся через стол, сжал руку Глории, которой она атаковала свой нос, и произнес:

— Не волнуйся, продолжай бороться. Скоро тебе станет лучше…

Глория ничем не дала ему понять, что слышит его. Гарри медленно встал и направился к лестнице. Поднявшись наполовину, он обернулся и несмело помахал ей. Она не шелохнулась.