— Никогда не думала, что со мной такое случится, — повторила мои мысли Елена. — Я думала, повеселимся, развлечемся, тебя замуж выдадим.

— Ну, развлеклись по полной. Можно было бы и поменьше таких развлечений.

— А мне страшно было, когда меня Антон схватил, — пожаловалась Настя.

— Миля, спасибо, — сказала Елена. — Если бы ни ты…

— Что я? Он бы и так ее отпустил на улице, — успокоила я подруг. — Понял бы, что никто за ним не гонится, и отпустил бы.

В чем я сама сильно сомневалась.

Подруги поверили.

— Эй, девчата, вы здесь? Или на вертолете улетели? Я слышал, что прилетал вертолет! — к нам с веранды вошел Данилыч.

Мы сначала испугались, потом решили, что он хороший.

— Я вам пришел сказать такое, — замялся он.

— Данилыч, ты догнал Антона? — подбежала к нему Елена.

— Не догнал я вашего Антона, он прыгает как белка. А где все? У вас тут яблоку негде было упасть.

— Улетели они все, — расстроено поведала Настя. — А нас здесь оставили.

— Бросили?! Торфяники вокруг поселка горят! Не могли они вас оставить! — затряс головой от недоверия Данилыч.

— Как видишь, очень даже могли.

— Вернутся?

— Не смеши.

— Плохо.

— Хуже не бывает, — согласилась я.

— Бывает и хуже. Я вот что хотел сказать, — опять погрустнел Данилыч. — Антон этот мест здешних не знает.

Мы настороженно молчали.

— Он в торфяники побежал.

— И?

— И провалился. Знаете же — провалы там.

Мы дружно впали в шок.

— Я и не виноват. Кричал ему, стой, сдавайся по-хорошему. А он все бежит да бежит. Потом раз — и нет его. Я за ним не полез. Не достать, бесполезно.

— Ты не виноват, Данилыч, — сказала Елена, подошла к серванту, нагнулась и достала из-под него бутылку коньяка. Заначка. Я про нее не знала.

Погрустневший Данилыч встрепенулся.

— Возьми, выпей за упокой, если хочешь, — предложила мужику.

— Выпью! — поклялся Данилыч. — Пошел я? Если что — зовите, приду.

Ушел быстро, боялся, что передумаем и отберем коньяк.

Мы о коньяке даже не думали.

— Все плохо, — повторила Елена. — Пропал наш клад.

— Жалко, — вздохнула Настя.

— Ничего с вашим кладом не сделалось, — ответила я.

— Как не сделалось? — громко спросила Елена, развернувшись ко мне. — Ты же сама сказала, что кулон надо отдать ювелиру, и что латинские буквы — это шифр.

— Ничего такого я про ювелира не говорила.

— Как не говорила?!

— Не говорила, честно.

— Ты обманула Антона?!

— Ни словом не обманула! Я же пообещала ему сказать все честно. А то, что он сам себе насочинял, так я в этом не виновата.

— Тогда я ничего не понимаю…

— И я! — встряла Настя.

— «Valetudo bonum optimum» переводится как «здоровье — наивысшее благо». Количество букв в русском переводе каждого слова — восемь, девять, пять. Это год рождения вашей прабабки. Тысяча восемьсот девяносто пятый. Так что забирайте свой клад.

— Где?

— Здесь. Только я диван двигать не буду, он тяжелый, надорвусь.

— А ну-ка встала, подруга! Мы все вместе! Не надорвемся.

Я была не совсем уверена, но встала.

— Может не надо? Так приятно будет сгореть с сокровищами в руках.

— Да не сгорим мы, успокойтесь уже! — улыбнулась Настя. — Я уже давно вызвала пожарных и полицию. Только сюда доехать трудно, но скоро будут.

Мы с Еленой разом онемели.

— Вот скажите мне, если мой папа занимается защитой растений, то я всю жизнь должна читать про помидоры?

— Нет, — сказала я.

Елена, кажется, начала что-то понимать, но она свою сестру лучше знает. Я же пока чувствовала себя бестолочью.

— У тебя же нет телефона?

— А зачем? Можно и без него обойтись.

— Видеокамеры, — прошептала Елена. — Ты, зараза маленькая! Отец где тебе сказал их установить?!

— В теплице! — покаялась Настя, но без энтузиазма. — Зачем они там? Он же все равно не будет следить, как растут эти дурацкие помидоры! Он без меня ничего не включит и не выключит!

— Ты, пакостница, где поставила камеры, я тебя спрашиваю?! — заорала на сестру Елена.