Шрифт:
Выбравшись за город, княгиня пустила коня в рысь. Сама того не замечая, ехала той дорогой, какую они с Любомиром наездили.
Послушный конь с рыси то на широкий шаг переходил, то вскачь пускался. Отрок едва поспевал за Анастасией. Верно, думал отрок, княгиня в деревню едет, что в той дальней низине.
Княгиня неожиданно перевела коня в намёт, помчался за ней и отрок. Вдруг конь под княгиней, учуяв зверя, прянул в сторону, и Анастасия не удержалась в седле, выпала на дорогу.
Когда отрок склонился над ней, она корчилась от боли:
— Там, в деревне, старуха... Скачи...
Великий князь передыхал после сытного обеда. Вздремнёт, пробудится, снова вздремнёт... Тут отрок в опочивальню ворвался с криком:
— Княже, княгиня убилась!..
Когда князь Андрей Александрович прискакал в деревню, Анастасия лежала на лавке, и слёзы скатывались по её щекам. Она прошептала:
— Не бывать дитю, князь Андрей, не бывать...
Конь вынес Ногая на курган, и увиденное на мгновение озадачило хана. Опытный воин, он сразу понял замысел Тохты. Хан Золотой Орды развернул на Ногая все свои тумены, а какие послал будто вдогон за ногаевскими улусами — не ударят ли они в разгар сражения в спину орде Ногая?
Он насупил брови:
— Сатар, у вестника, что не увидел тумены, выколи глаза и вырви язык.
И снова Ногай быстрым взором окинул войско Тохты от правого крыла до левого. Вон за передним полком толпятся ханские советники, военачальники, нукеры. Ногай глазами отыскал Тохту. Тот, верно, думает, что Ногай струсит и не примет бой? Нет, у Ногая холодная голова и ясный разум, так говорил Берке-хан, когда Ногай первым переправился через Клязьму-реку и вместе со своим десятком врезался в строй русского князя Андрея Ярославича [89] .
89
Андрей Ярославич (?—1263) — князь Суздальский, в 1250— 1252 гг. — великий князь Владимирский, был третьим сыном великого князя Ярослава Всеволодовича и братом Александра Невского. В то время как Александр Невский, съездив в Орду к сыну Батыя Картаку, получил ярлык на великое княжение Владимирское, Андрей искал спасения от татарской Орды в Новгороде, потом в Швеции. Возвратившись в 1256 г., он помирился с Александром Невским и княжил в Городце и Суздале.
В ту пору Ногаю едва перевалило через шестнадцатую луну, и он водил всего десяток воинов. За тот бой Берке сделал Ногая сотником.
— Сатар, — спросил Ногай, — если тебе надо расколоть камень, что ты делаешь?
— Я бью его молотом, хан.
— Перед тобой каменный щит, и мы должны раздробить его.
Темник кивнул.
— А ответь, Сатар, как поступишь ты?
— Хан, по левую руку Тохта поставил основные силы. Видишь, как там в кулак крепко сбились тысячи воинов. Хан думает, что мы не осмелимся ударить по этому кулаку и повернём на правое крыло. Может, так и лучше, но я ударю Тохту под левую руку, где нас меньше всего ждут. Когда мы завяжем бой, Тохта постарается повернуть на меня своё чело и нажмёт на нас грудью.
— Ты мудро рассудил, Сатар. Когда правое крыло обнажит сабли и насядет на тебя, оно непременно повернётся ко мне боком, я пошлю на него темников Сургана и Надира. Тохта не выдержит паники, тут я с тремя тысячами вступлю в сражение. Мы одолеем Тохту и заставим его бежать, как трусливого шакала.
На дальние курганы выскочили первые всадники, крутнули коней и исчезли, а вскоре в степи появились сотни и тысячи воинов. Они выстроились в боевой порядок, подняли бунчуки, застучали в тулумбасы. Раздавались звонкие команды, и в сухую землю ударили тысячи копыт.
Орда пошла на орду.
Сшиблись. Зазвенел металл, лязгала сталь сабель, визжали и хрипели воины. Ржали, грызли человека дикие татарские кони. Степь кричала и стонала, щедро лилась кровь, под конскими копытами трещали кости воинов.
В битве сцепились две конные силы, и никогда прежде не доводилось видеть Любомиру такой жестокой сечи. Накануне боя мурза Чета сказал русским гридням:
— Кто приведёт хану на аркане ослушника Ногая, тот, милостью величайшего, будет вознаграждён.
— Зрите, Ногай на кургане! — выкрикнул Любомир и первым толкнул коня в сечу. За ним помчались другие гридни. — Заедино держитесь! — подал голос Любомир и занёс меч.
Долго рубились русичи, и там, где гуляли их мечи, пролегали улицы. К исходу боя половина русичей пала под татарскими саблями.
Сначала бой склонялся в пользу Ногая. Вот качнулось левое крыло орды Тохты, но вскоре выровнялось. Не повернул хан Тохта и чело. Тогда ударили по нему ногайцы, задев и правое крыло. Будто изогнулось золотоордынское воинство, но спустя время выровнялось.
С тревогой следил за сражением Ногай. Так, как он рассчитывал, бой не получился. И тогда хан сказал:
— Пора!
Приняв из рук нукера шлем, надел и, подняв руку в кожаной рукавице, дал знак тысячникам.
Три тысячи воинов, подчиняясь ханскому приказу, гикая и визжа, помчались в сражение.
Прищурившись, взирал на битву Тохта. Он видел, как упорно наседают на него ногайцы. Но вот хан заметил и другое — в сражение вступил сам Ногай.
— Егудай, кажется, Ногай задыхается, — сказал Тохта.