Но тут Андрей Александрович полуобернулся в седле так, чтобы тысячник увидел ханский знак.

Челибей, слетев с седла, склонил голову.

Его воины расступились, и в молчании дружина князя Андрея двинулась своей дорогой.

А когда городецкий князь Андрей вернулся на Русь с ханским ярлыком, то потребовал к себе удельных князей, и никто не посмел ослушаться, а князь Дмитрий Александрович сложил с себя великокняжескую власть...

Не питали удельные князья любви к князю Андрею, однако всем ведомо: он в Орду дорогу протоптал, приведёт ордынцев — и разорят неугодного князя...

Велика Русь Залесская, земли её от Белоозера до Рязанщины и от Ладоги до Урала, топчут её копыта татарских коней, и стонут русичи от ига ордынского. Господи, вопрошают они, минет ли Русь чаша горькая, когда изопьёт она её до дна? Тебе только то и ведомо!

Однако князя Андрея совесть не трогала: о чём мечтал, получил — из Городца сел во Владимире великим князем и тем Орде обязан. Кланялся ханам, но тому находил оправдание: разве отец его, Александр Невский, не стоял перед ханом Верхе на коленях? А не он ли, славный князь Новгородский, гнев татар на меньшего брата Андрея обратил? Власть сладка, даже если кровь родная — и та не всегда к разуму взывает. Эвон ещё со времён Киевской Руси какие распри среди князей были, брат на брата войной шёл...

Ковёр в ярких цветах по всему шатру. Если долго смотреть на него, то видится весенняя степь. Ногай любил степь. Много-много лет назад мать рассказывала ему, что он родился в дни цветения трав, и то известно луне и звёздам.

Хан убеждён — он живёт под покровительством луны, небо свидетель тому. Ногай пережил уже не одну жену, и конязь Андрей обещал привезти ему юную красавицу из Урусии. Ногай высказал ему своё желание и спросил, верно ли говорят, будто у Андрея молодая и красивая жена?

Конязь урусов испугался, как бы Ногай не потребовал к себе Анастасию, но хан заметил, смеясь, что сорванный цветок быстро вянет...

Дождь лил всю ночь, и только к утру распогодилось и засияло солнце. Когда Ногай, откинув полог, вышел из шатра, омытая степь блестела и чистый воздух был подобен родниковой воде. У шатра грозная стража, на древке обвис бунчук, символ ханской власти, а на дальнем кургане маячили дозорные. К хану подскочил начальник стражи, багатур Зият, поприветствовал Ногая. Тот кивнул молча.

В степи редкие юрты. Вчерашним утром Ногайская орда откочевала к гирлу Днепра. Угнали стада и табуны, а сегодня свернут ханский шатёр. Верные темники Сартак и Сагир поведут за Ногаем его любимые тумены.

Хан щурился и потирал ладонью изрытое оспой лицо, поросшее жидкой седой растительностью. День обещал быть не жарким, не изнуряющим. Старый раб поднёс хану парное молоко кобылицы. Ногай выпил молча, пожевал испечённую на костре лепёшку, после чего подал знак, и ему подвели тонконогого скакуна. Воин придержал стремя.

Хан — и годы не помеха — легко оказался в седле. Заиграли трубы из буйволиных рогов, и тотчас из-за дальних курганов одна за другой вынеслись сотня за сотней. Горяча коней, темники подскакивали к Ногаю, и по повелительному жесту хана тумены выступили в поход.

Пропустив войско, Ногай привстал в стременах, ещё раз осмотрел степь, пустил повод. Изогнув шею дугой, конь легко взял в рысь. Следом тронулись верные телохранители. Они ехали молча, не нарушая мыслей хана. Глаза у Ногая — узкие щёлочки, и не поймёшь, смотрит ли он? Но это обманчиво, хан всё видит и всё слышит. Лёгкий ветерок обдувает задубевшее от времени лицо хана, ерошит неприкрытые волосы. Ногай верит телохранителям, преданным багатурам, их жизнь принадлежит ему, хану огромной Ногайской орды.

Когда темник Ногай откочевал от Золотой Орды, Берке был во гневе, но что он мог поделать с Ногаем, чьё войско по численности не уступало ханскому?

Тохта, сделавшись ханом с помощью Ногая, смирился с его независимостью, признал его ханом Ногайской орды. Но Ногаю известно, как коварен хан, и потому он давно не появлялся в Сарае и не встречался с Тохтой, хотя тот и зазывал его.

Ближе к обеду Ногай, не покидая седла, пожевал на ходу кусок лепёшки с сушёной кониной, запил глотком кумыса Из бурдюка, поданного слугой.

Еда подкрепила хана, и теперь он продолжит путь, пока солнце не коснётся кромки степи.

За Ногаем не следуют кибитки его жён, они впереди, вместе со всеми вежами; и сыновья хана не прячутся за спину отца, они в передовом тумене и, если потребуется, первыми примут бой.

Ногай взял в жёны сыну Чоке дочь болгарского царя Тертерия. Не раз вторгались татары в Венгрию и Болгарию, и брак дочери болгарского царя и сына Ногая должен был обезопасить болгар, но Орда продолжала разорять Болгарию. И тогда Тертерий бежал в Византию, но император, остерегаясь хана, не предоставил царю болгар убежище...