— Ты…

Тишина. Но крыть нечем. Я просто не хочу в скором будущем тратить силы на то, чтобы преодолеть косность и застарелость мыслей царедворцев, взяточничество и незнание реалий. Лучше сразу дать понять, что с иностранными гостями шутки плохи, и лучше сразу исполнить все их требования, чем попытаться дать волю аристократическому гонору… Проходит положенный срок, посол вернулся в Санкт-Питерсберг, такое название носит столица России в этом мире. Завтра первое июня одна тысяча восемьсот пятьдесят третьего года. День, когда должна начаться проигранная Империей война. День принятия меморандума. И я ложусь спать пораньше, чтобы поскорей наступило завтра. Но… Утро начинается с того, что на плывущий в небесах над городом Остров доносится траурный колокольный перезвон. К Зимнему стягиваются войска, толпы народа собираются вокруг дворца. Непонятная суета. Решаем запустить ро-спутник, чтобы узнать о случившемся. Обычно войну так не объявляют. А спустя полчаса ошарашенные, собираемся снова у меня. Скончался Николай Павлович, Император Всероссийский. Совершенно внезапно, от апоплексического удара, именуемого современным нам языком обширным инфарктом миокарда. Не пережил государь новостей из Блистательной Порты. И правоты иностранцев из далёкого и неведомого графства в заморской стране Чили…

— Что теперь будем делать?

Вопросительные взгляды, и я не выдерживаю:

— А что — я? Крайний?

— Ты командир. Значит, решать тебе.

— Вспомнили? Ну-ну… Дёргаться не стоит. И выворачивать себе мозги — тоже. Война будет в любом случае, только под доблестным командованием нового государя Александра Второго. Может, кстати, и к лучшему. У него свои кадры, более, так сказать, прогрессивные. А мы — поможем. Но не сразу. Подождём ещё немного. Поставим в Зимнем — жучки-, будем слушать. По мне — могут измениться сроки. Но то, что война начнётся — без сомнения. И будет идти точно так же. Или хуже. Поскольку знаменитый ураган в Крыму не ударит с такой точностью, как в нашем времени.

— Это плохо.

— Согласен. Но на это есть мы…

Улыбаюсь.

— И у нас есть возможность устроить его своими силами.

Народ переглядывается, улыбается. Сумрачные лица светлеют. Подытоживаю встречу:

— Всё. Готовьтесь к похоронам. Надо их посетить. Показаться… Новому Императору…

Одобрительное гудение. Здесь согласны все. Но внезапно мне в голову закрадывается мысль, очень, кстати, нехорошая — а не обвинит ли царь Александр нас в смерти своего батюшки? Ведь тот скончался буквально через неделю после нашего визита. И расстались мы по плохому… Подумав, отменяю все приготовления. Зато даю другое задание — начинаем готовить оружие. Обычные берданки на дымном порохе. Нарезные. Однозарядные. Со скользящим затвором. Зато простые и понятные даже самому неграмотному крестьянину. Что там у нас? Расстрел не могущих ответить врагу русских солдат и матросов? А неприятный сюрприз не желаете, месье и сэры? Мы завезём их в Севастополь под видом русских интендантов, и горы патронов к ним. И тогда посмотрим, кто кого. И тридцать пять тысяч русских матросов и солдат устроят экспедиционному коалиционному корпусу хорошую кровавую баню. А ещё мы обеспечим их продовольствием, боеприпасами к орудиям, включая шрапнель и бомбы, проредим союзный флот. Ну а потом… Посмотрим. Про Александра Второго написано много книг и трудов, но он был умным государем, который сказал великую фразу про истинных союзников России. Жаль, что его дети об этом быстро забыли, отчего и кончили в Ипатьевском подвале. Так что пока — ждать и готовиться. К нашей первой войне… На благо Родины…

…- Господин адмирал?

Я стою перед невысоким коренастым мужчиной с тёмными волосами, густыми бровями и седоватыми усами. На его плечах вице-адмиральские погоны с эполетами, на боку висит в кожаном потёртом футляре подзорная труба. С другого бока — небольшая морская шпага. Он с подозрением смотрит на меня, а я устало улыбаюсь, потому что нам и в самом деле пришлось нелегко. И это — мягко сказано: вначале нужно было добыть корабль. Достаточно большой, чтобы загрузить на него огромное количество винтовок и патронов к ним. Потом — пробить фарватер среди затопленных защитниками города кораблей, причём, незаметно для нападающих и тех же защитников. И, самым последним, привезти драгоценный груз в осаждённый Севастополь, испытывающий острейшую нужду в оружии, боеприпасах, продовольствии… Да впрочем, легче сказать, что в городе нет проблем лишь с землёй и камнем, чем во всём остальном. Пороха мало, что для ружей, что для пушек. Ядер мало, иногда стреляют вместо картечи мелкими камнями. Не хватает воды, хлеба, про мясо и говорить нечего. Если только случайным ядром или осколком бомбы убьёт какую-нибудь животину, тогда — да, в котлах появляется мясо. А так — каша, да жидкий супчик из того, что есть под рукой. Так что свалившийся на голову севастопольцам большой парусник под неизвестным флагом, набитый до отказа оружием и продовольствием, как чудо небесное. Стряхиваю усталость с плеч, выпрямляюсь:

— Владимир Алексеевич, прикажите срочно разгрузить корабль, там слишком много всего ценного, чтобы отправлять его на морское дно. И всё это мы передаём в дар защитникам города русской славы. Безвозмездно. С одним лишь условием…

Корнилов щурится, а я заканчиваю фразу:

— Ни за что не сдавайте город, и уничтожьте всех врагов!

Вот так. Пафосно, но в духе эпохи. Лицо командующего обороной светлеет, а я добавляю:

— На рейде стоит ещё один корабль, его нужно срочно ввести внутрь. Там — новейшие орудия, порох, боеприпасы.

— Вам нужна помощь, милейший?

— Разгрузка. Пришлите людей. Затем можно будет и отдохнуть…

Звучат распоряжения, начинается суета. Пузатый купец швартуется, и я своими глазами вижу знаменитый русский аврал: сотни матросов бегают по сходням, волокут длинные ящики с винтовками и гораздо меньшие с патронами и гранатами в глубину бухты, где в катакомбах оборудованы склады. Ревут ослики, ржут лошади, кричат добровольные грузчики. Один из ящиков разбивается, винтовки высыпаются на землю. народ смотрит, обсуждает, но тут один из матросиков в парусиновой робе с размаху отвешивает разине в ухо. Оружие мгновенно собирают с земли и утаскивают к остальному. К сожалению, начинает светлеть, а завтра будет первая бомбардировка города, во время которой Корнилов погибнет… А ещё второй корабль, который лишь начали втягивать в бухту… Успеем? Внутри я спокоен, потому что мои друзья не допустят его гибели, расстреляв вражеские корабли или батареи из пушек Острова. Но это будет не победа русских воинов, а наша. И как раз этого не хочется допустить. Нам нужно, чтобы солдаты и матросы поверили в себя. Поверили в то, что враг будет разбит, и победа останется за ними. А не вмешательство потусторонних сил подарило Империи победу. Тогда ничего не изменится. Увы…

— Господин иностранец, можете заводить второго — купца-!

Трещит фосфорная спичка, вспыхивая вонючим дымком, я зажигаю большой фонарь, описываю им два круга слева направо. Спустя несколько минут из темноты выныривает смолёный бок, с сухим треском наваливается на набережную. Незнакомый мне вице-адмирал командует:

— Навались, братцы! Давай!

Это новая группа матросов тащит сходни. Ещё один адмирал? Тогда это может быть только Нахимов! Или Истомин? Надо проверить, и я решаюсь обратиться к нему:

— Павел Степанович?

— Да-с?

Он оборачивается ко мне, а я делаю шаг навстречу и протягиваю ему свою руку в тактической перчатке:

— Знакомство с героем Синопа — огромная честь для меня, ваше сиятельство!

Тот смущается, даже чуть краснеет, но отвечает на рукопожатие по-мужски, крепко. Затем спрашивает:

— Что там?

— Порох, боеприпасы к пушкам, новейшие орудия системы Арроу.

— Никогда не слышал.

— Это наша, местная разработка. У врага таких нет. И не предвидится.