Шрифт:
Ждан чувствовал, как немеют у него ноги и что- то больно давит в груди. Всё пропало! В одно мгновение развеялись его надежды на свободу. Вместо того, чтобы вскоре перейти Сулу и ступить вольным человеком на родную землю, о которой мечтал долгие годы и до которой добирался с такими трудностями, он снова стоит никчёмным рабом, невольником перед самим ханом Кончаком. И тот со злорадной улыбкой на губах ждёт его ответа. А потом, поиграв с ним, как кот с мышью, снова бросит в полон или просто предаст мучительной казни.
– Я Ждан, - выдавил из себя непослушными губами юноша, - урус.
– Судя по следам, которые мы заметили сегодня утром, ты идёшь из половецкой земли… Ты был там в полоне?
– Да.
– Где?
– У Секен-бея, что из племени Кзы.
– Ты умеешь говорить по-нашему…
– Я жил среди половцев три года.
– Вот как. Действительно, за такое время можно выучиться, - согласился Кончак и, заметив на костре обожжённый скелет человека, спросил: - А это кто?
– Это мой отец… Мы вместе бежали. Он заболел в дороге и этой ночью умер.
– Вы с отцом смелые люди. Не каждый отважится зимою бежать через безлюдные заснеженные степи…
– Лучше смерть, чем неволя!
– Ой-бой! Я вижу смелость до сих пор не покинула тебя! Но теперь ты снова невольник, раб!
– Теперь мне всё равно… Вы убьёте меня?
Кончак усмехнулся. Из-под покрытых инеем усов блеснули крепкие белые зубы. Эта усмешка немного скрасила твёрдое суровое лицо.
– Нет, не убьём. Для чего убивать? Мы ещё не ступили на Урускую землю, а уже взяли тебя в добычу. Это хорошая примета!.. Ты был пленником хана Кзы, теперь будешь моим!.. А вот если попробуешь снова бежать, тогда я прикажу ослепить тебя или казнить. Понял?
– Понял.
– Сейчас тебе дадут свежего коня, а то своих вы так загнали, что они годятся только на мясо… В походе будешь при мне: толмачом, помогать повару, приглядывать за конями. Станешь хорошо служить - получишь достаточно еды, начнёшь хитрить - будешь битым!
В знак того, что и эти слова дошли до него, Ждан кивнул головой. И тут же по молчаливому знаку хана молодой курт [10] подвёл пленнику коня и пристроился рядом.
По широкой поляне орда двинулась к Суле и по льду перешла её.
[10] Курт– волк, волками назывались охранники хана.
Первой жертвой стало небольшое сельцо, спрятанное между лесами в пологой долине. Орда быстро обошла его с двух сторон, окружила, ни одной живой душе не удалось спастись.
Кончак и Туглий со своими свитами остановились на возвышенности и наблюдали, как воины врывались в хаты, выводили из них испуганных людей и тут же одних убивали, а других - девушек, юношей, молодых мужчин - связывали десятками, чтобы отправить под стражей в Половеччину. Но таких было значительно меньше. Большинство жителей погибли под саблями напавших.
– Так мы всех перебьём!
– воскликнул Туглий, глядя, как лютуют воины.
– Разве не лучше потащить всех в полон, чтобы потом получить выгоду? Тогда мы смогли бы заставить переяславского князя Владимира Глебовича хорошенько потрясти мошной!
Кончак думал иначе. Он пренебрежительно глянул на спутника и с ожесточением бросил:
– Пусть убивают! Это я так приказал! Слишком много этих урусов расплодилось!.. Я поклялся Тенгрихану, что уничтожу, вытопчу всю Переяславскую землю до Десны и Сейма, а Киевскую - до самой Лыбеди! Эти земли должны принадлежать кипчакским родам! Здесь они будут ставить свои юрты, выпасать табуны. Мы твёрдо станем на обоих берегах Днепра до самого Киева, и я своим копьём застучу в его Золотые ворота! Тсе-тсе!
Ждан слышал эти ужасные слова, слышал женские вопли, детский плач, крики и проклятья мужчин, рёв скотины, треск и зловещий вой огня, и неудержимая дрожь трясла всё его тело. Эх, если б имел он в руке меч или копье, то, не раздумывая, всадил бы в широкую спину хана!
Когда закончилась свирепая расправа над мирными жителями села, когда всё в долине занялось огнём и несколько десятков всадников погнали полонённых, табуны скота и навьюченных всяким добром коней на восток, Кончак поднялся на стременах и прокричал:
– Вперёд! На Дмитров! Ромен обойдём - пускай до поры до времени остаётся позади нас… Он нам сейчас не опасен… Сожжём всё поселения между Роменом и Дмитровом - роменцы сами сдадутся или подохнут с голоду!.. Вперёд! И никого не жалеть! Жечь и убивать - это приказываю вам я, хан Кончак, сын Атрака, внук великого Шарукана!..
И он горделиво расправил широкие плечи, ударил плетью коня и первым помчался на север, где белели чистые, не тронутые ни человеческой ногой, ни копытами коней снега…