Князю земские дела были в диковинку, и они наконец показались утомительными и скучными. Он уже отдал приказание передать их посаднику, как в это время вбежал всклокоченный Улеб и закричал:

– Где князь?

– Я буду князем, - ответил Святослав, с удовольствием разглядывая крепкую, ладно скроенную фигуру Улеба.

– Пришёл я, князь, пожаловаться на разбойника… Житья вольным смердам от него нету… Собака! Хуже собаки!

– Укажи, кто он такой.

– Вот он стоит за тобой, князь… Сам холоп, а поедом ест и свободных смердов, и даже старост… У него у самого холопов уйма… Блудит, коли князя нету, а как только князь появился в наших местах, так хвост и прижал… Юлит.

– Выходи сюда!
– приказал князь тиуну.
– И послушай, что он скажет.

– Поверь, князь, он стал богаче твоей Малуши. В погребах у него больше меду, в сундуках - мехов, в ларцах - гривен и служит ему целая армия холопов, которых он накупил на присвоенные у тебя деньги.

Улеб рассказал историю своей женитьбы и то, как тиун разоряет их семью, требуя новых и новых штрафов.

– Только на тиуна и работают.

Смерды подтвердили это криком.

– Окаянный!
– пуще расхрабрел Улеб.
– В Будутине все от него страдают. Скоро всех смердов в закупы и холопы превратит. Хуже он злыдня, хуже лихого печенега. Чисто кровосос. Успокой нас, князь, вели его повесить, нахала.

Князь нахмурился. Не в первый раз смерды жалуются на тиунов, да на бояр, живущих по соседству с сельским миром и каждый раз приходится убеждаться, что они в чём-то правы.

– У него злые умыслы, - сказал тиун.
– Блажь в голове…

– Что, что такое?
– заинтересовался князь.

– Он говорит, что в старое время лучше жилось… Дескать в нынешнее время и князья больше корыстуются… Дескать родителя твоего смерды за корысть надвое разорвали. Как бы и нашему князю, дескать, не выпала бы на долю такая честь.

– Ишь ухарец, - усмехнулся князь.
– Грызун. Не поклончивый. Ну это он по молодости… Ещё не в полном разуме…

– Бояться их завсегда следует, князь, - сказал тиун.
– Они боярское добро везде готовы разграбить. Угоняют скот, отодвигают метки… Воруют перевесища… А чуть скажешь слово - кажут кулаки… Намедни вот такой же оголец толкнул меня на борону. И сейчас на боку от зубьев не пропала вмятина.

Тиун показал на синее пятно на боку, задрав шёлковую рубаху. Все убедились, что это следы побоев.

– Так его и надо, - загалдели смерды.
– Ещё мало. Он и жёнам нашим проходу не даёт, отъел морду-то… У него завсегда свербит. Связать его да кинуть в омут на съедение сомам. А виру за него заплатим всем миром.

Мордатый парень высунул голову из-за мужика и крикнул:

– Драться как следует не умеет, пузан, царапается как баба…

И показал толпе исцарапанную тиуном шею. Все засмеялись. Глаза князя засверкали весёлым огоньком…

– А ты сбивай с наклоном одним махом, тетеря, - насмешливо сказал Улеб.
– Вот так, - он показал, как одним махом сбивает противника на землю.
– Тогда он в другой раз не полезет…

– Да и лезть ему трудно. Шелка порвёт… - засмеялись смерды.

– Вот видишь, князь, - слезливо произнёс тиун.
– Не обуздать охотников своевольничать, это значит давать им плохой пример. Так он всех переколотит.

– А ты думаешь спускать буду обиду? Я как шарахну.

Кулачище поднялся над толпой. Князь подошёл к Улебу, пощупал железные мускулы, подивился, улыбнулся…

– Дюж. В такой руке - любой меч как пёрышко.

– Он - кожемяка, - послышалось из толпы.
– Он кожи мнёт. Один ряд под хмельком встретил быка на улице, так он схватил его за рога и повалил.

Князь потрепал парня по кудрявым волосам:

– Тебя тиун обидел? Ничего, дело поправимое. Решим дело «полем», Перун укажет кто из вас прав, кто виноват.

Тиун побледнел.

– Как холоп, я не имею права драться со свободным!

Князь усмехнулся:

– Дерись, что за беда. Я разрешаю.

– Я болен, - плаксиво произнёс тиун, и стал скидывать с плеч рубаху.

– Ну ладно, нанимай «наймита».

Тиун выбрал самого рослого и толстого парня и заплатил ему три гривны. Улеб оглядывал его с ног до головы.

– Всё равно и этому наваляю, - сказал Улеб.
– Как будем драться?

– На кулаках.

– Баловство. Давай драться на мечах. И князю будет любо, когда я тебе живот вспорю.

– Ты вспорешь, а три гривны у тиуна останутся. Давай на дубинах.

– Что ж, давай дубинами.

Князь вышел с дружинниками на крыльцо. Бойцы скинули с плеч полушубки и взяли в руки тяжёлые дубины. Парень-наймит как медведь зашагал прямо на Улеба, взмахивая вокруг себя дубиной. От таких взмахов могла бы расколоться и скала. Но Улеб увёртывался и понемногу отступал. Все жадно следили за исходом поединка. И всем казалось, что наймит вот-вот раскроит голову Улебу. А Улеб всё пятился, и наймит всё наступал. Дубина наймита с шумом проносилась рядом с головой Улеба и даже страшно было смотреть на это. Вот-вот смертоубийство. Наконец Улеб неожиданно присел, дубина со свистом пронеслась над ним. И тогда Улеб стремительно привстал и треснул наймита в бок. Тот зашатался, опустил дубину. Другим ударом Улеб свалил его с ног и тот, корчась от боли, застонал на снегу. Возглас изумления и одобрения пронёсся по толпе.