Шрифт:
Глядя на Клаудию, она сказала:
— Вашей прапрабабке хватило смелости бороться с американским рабством, потому что жизнь куртизанки дала ей почувствовать, что такое личная свобода. Офелия пришла к мысли, что свобода — это Богом данное право, которое должно быть доступно всем, включая женщин и рабов.
Пайпер сделала паузу, заметив, как некоторые из присутствующих согласно закивали.
— Но это не единственная причина, — сказала она. — В судьбе Офелии был один переломный момент, и этот момент был настолько ужасен, что изменил ее навсегда. В ее душу попало зерно негодования, которое позволило ей трансформироваться из куртизанки в крестоносца.
Взгляд Клаудии метнулся к образу Офелии.
— Что с ней произошло?
Пайпер кивнула, и Мику показалось, что она собирается с духом перед решающим боем.
— Этот случай дал Офелии Харрингтон лишь смутное представление о человеческой неволе, но она сама побывала на аукционном помосте. С ней обращались как с животным или того хуже — с вещью, и продали тому, кто предложил самую высокую цену. Это произошло, когда ее отвезли на оргию и продали как секс-рабыню.
Мать Пайпер лишилась чувств. Какая-то женщина вскрикнула. Ропот перерос в возгласы шока и крики недоумения.
Пайпер вывернула шею, чтобы убедиться, что ее мать снова на ногах.
— У кого-нибудь есть батончик «Три мушкетера»? — обратилась она к толпе. — «Сникерс»?
— У меня есть «Баттерфингер» [48] , но только мини. Смотреть не на что!
Мужчина из задних рядов помахал над головой желтой упаковкой.
— Спасибо, — сказала Пайпер. — Как раз то, что нужно. А посмотреть у нас будет на что.
Глава тридцать восьмая
48
Сладкий батончик, выпускаемый компанией «Нестле».
Лондон
Мой взгляд остановился на лорде Малкольме, и в тот же миг остановилось мое сердце. Не сводя с меня глаз, он сказал:
— Лорд Б. обвинял мисс Харрингтон в том, что не смог расплатиться с долгами суммой, которую должен был выручить с ее продажи. Я видел, как он вошел в дом мисс Харрингтон далеко за полночь. Я… я не шел следом за ним, пока не услышал ее криков. Тогда я проник в дом и увидел лорда Б., который стоял над мисс Харрингтон с ножом в руке. Она лежала на полу, без сознания от жестоких побоев.
— Не без сознания, — поправила я. — Еще нет.
Его глаза потемнели.
— Все случилось так быстро, — тихо проговорил он.
— Вы не могли знать, — сказала я и повернулась к судье. — Лорд Б. готовился исполосовать мне лицо, милорд. Я не видела, кто оттащил его от меня. — Я остановила взгляд на лорде Б. — Но я определенно помню, что лорд Б. выбежал из комнаты, как грязный трус, коим он и является. Его храбрости хватает лишь на то, чтобы издеваться над теми, кто слабее его.
В галерее поднялся негодующий ропот — верный знак, что общественное мнение вот-вот отвернется от лорда Б. навсегда.
Со своего помоста я видела, как расширились зеленые глаза мисс Элис Уэйнрайт, когда она услышала обвинения против своего жениха. Не будь дурой. Элис!
Увидев, что ее смятение превратилось в упрямое отрицание, я вынуждена была заговорить:
— Милорды, независимо от того, оправдают меня или нет, я должна это сделать.
Я повернулась к Элис.
— Бегите от этого человека. Спасайте свою жизнь.
Та отпрянула от силы моих слов. Я вцепилась в поручень так, что у меня побелели костяшки пальцев.
— Неужели вы не понимаете, что свободны? Независимо от того, все наследство вам достанется или только половина, вы богатая женщина в своем праве.
Элис закусила губу. Я смягчила тон.
— Я знаю, что вы напуганы. Я знаю, что одной быть страшно. Но прошу, поверьте, любое одиночество лучше такого спутника. Уходите от этого человека. Берите состояние отца. И бегите.
Я не была уверена, что она прислушается ко мне, но больше никак не могла ее убедить. Я повернулась обратно к судье.
— Теперь выносите свой приговор.
Он сузил глаза.
— О, благодарю, мисс Харрингтон.
Все замерли в ожидании. У меня перехватило дыхание. Судья поднял молоток.
— Стойте!
Глава тридцать девятая
Бостон
Хотя Лапалья казался опасно близким к нервному срыву, ожидая, пока Пайпер и Клаудия завершат свою частную экскурсию, Мик заметил, что ни один из гостей не покинул музея, даже родители Пайпер. Люди оживленно беседовали, опустошали бар и доедали слойки с сыром и креветки в беконе.