— В чем дело? — пробормотал Мик.

— Невидимые оковы, — проговорила Пайпер и закрутила головой, удивляясь собственным словам. Откуда они взялись?

— Что-что?

Пайпер сбросила атласную простыню с нагого тела и побрела в ванную. Сон и явь смешивались и кружились вихрем в ее голове до тех пор, пока она не перестала их различать.

Они с Миком в гостинице к югу от Бостона, где Мик устроил для нее ночь страсти и фантазий. Ладно. Трудно поверить, но эта часть реальна: ночь, полная нежности, сильных ощущений и открытий. И Мик все знает о дневниках Офелии. Он поможет ей с выставкой. Все по-настоящему.

Она уснула в его объятиях, удовлетворенная, согретая, любимая и такая счастливая, какой не была никогда в жизни.

Потом ей приснился сон.

Пайпер включила лампу над зеркалом, чтобы рассмотреть свои запястья. Во сне нежная кожа была истерта до крови. Горло болело от криков. Цепи, веревки — нет! То, что ее связывало, было невидимым, и это еще больше разъяряло.

Во сне она кричала: «Как такое возможно?» Она была голой перед толпой зевак, и грязные пальцы незнакомого, омерзительного вида мужчины трогали ее везде. Его противный смех звенел у нее в ушах. От насмешливых выкриков мужчин — франтов из компании лорда Б., что ли? — она едва не теряла сознания.

Потом обстановка изменилась. Теперь Пайпер была частью толпы, сборища мужчин на рынке рабов в Чарльстоне. Озверевшая толпа наседала, крики становились громче, в зловонном воздухе явно ощущался запах страха.

Но кем в этой сцене была она? Юной Офелией, выставленной на аукцион в загородном поместье на потеху английским садистам? Или той Офелией, что тридцать лет спустя стояла посреди жары и духоты Чарльстонского рынка рабов, доведенная до дурноты нечеловеческим ужасом, который видела перед собой, а потом возмутилась до такой степени, что побежала за конюшни в кабинет хозяина рынка, поднимая юбки и увязая в грязи?

А может, все проще.

Пайпер открыла кран и плеснула в лицо холодной воды. Она повисла над раковиной, переводя дух, позволяя воде стекать со лба и щек.

Что, если сон был о ней, Пайпер Чейз-Пьерпонт, — женщине, которую удерживали невидимые цепи, созданные ею самой?

Она закрыла глаза. Вздохнула. Почувствовала, как вода стекает с лица на голую грудь. И она поклялась себе: никогда в жизни больше не буду преуменьшать то, чем являюсь на самом деле.

Пайпер вздрогнула от прикосновения теплой мужской руки, мозолистой ладони к ее обнаженному плечу.

Из зеркала на нее смотрел Мик. Его губы были сжаты, во взгляде сквозила тревога.

— С тобой все в порядке?

Пайпер смущенно улыбнулась. Она взяла полотенце для рук и вытерла лицо.

— До меня наконец дошло, Мик, — сказала она.

Он покачал головой, ожидая подробностей, к примеру, о чем, черт побери! она говорит.

— Прости. Выставка. Центральный образ для истории Офелии.

Пайпер повернулась лицом к Мику. Она обвила руками его шею, а он обхватил ее ягодицы, приподнял и усадил на край раковины. Как будто ничего естественнее и придумать было нельзя, Пайпер раздвинула бедра и привлекла его ближе, скрестив лодыжки на его накачанном заде.

— Мне приснился сон. Такой похожий на явь, — сказала она. — И теперь я знаю, что делать с выставкой по Офелии. Я понимаю, что у меня заканчивается время и по сути нет бюджета, но, думаю, и выбора у меня нет…

— Подожди. Не успеваю за мыслью.

— Мне нужно в Чарльстон, Мик. В Южную Калифорнию. Я должна увидеть это собственными глазами.

Мик смахнул с ее лба прядь мокрых волос и нежно улыбнулся ей.

— Я по-прежнему не понимаю, любимая.

Она кивнула.

— Сюжетная линия в дневниках Офелии Харрингтон, ее борьба против порабощения людей в любом виде. Она не позволила продать себя как рабыню человеку, которого не любила, верно?

На лице Мика появилась кривая усмешка.

— И этот отказ привел ее к стезе куртизанки.

— Да, и к аукциону секс-рабов. Думаю, это навсегда изменило ее. — Пайпер быстро чмокнула Мика. — Но только в 1856 году Офелия начала свой крестовый поход против рабства. С первой публичной речью она выступила после возвращения с рынка рабов в Чарльстоне. Теперь там музей. Мне нужно увидеть его.

— Тогда поедем.

Пайпер удивленно рассмеялась.

Мик навалился на нее, и она почувствовала, как его возбужденный член нащупывает вход в ее тело.

— Позволь преподнести тебе эту поездку в качестве подарка на день рождения, ведь он был совсем недавно.

Первым побуждением Пайпер было сказать «нет», но она сдержалась. Ей нравилось, когда мужчина был с ней щедрым. Это заставляло ее чувствовать себя особенной.

— Ты бы правда поехал со мной?

— Конечно. Устроим себе прогулку на выходных, развеемся. — Он озадаченно улыбнулся ей. — Я планирую пройти с тобой каждый шаг этого пути, Пайпер.

Слова Мика прозвучали так искренне и нежно, что у той потеплело на сердце. Он будет со мной. Он обещал.