Шрифт:
«Значит останавливать надо сейчас.» – Подумал Ни-цзы. – Не торопясь, и очень осторожно. Говорить что-либо самому сыну Неба – бессмысленно и небезопасно. Слишком уж он к ним привязан. А вот аккуратно создать ситуацию, в которой эти выскочки будут выглядеть неприглядно, вполне в моих силах».
Сосредоточившись, министр принялся вспоминать всё, что он знал о двух неразлучных друзьях. Ли целеустремлён, собран, любит проводить время с книгами, немногословен, регулярно общается с монахами. Фэй куда более раскован, в книжном усердии незамечен, любит друзей, общество, шастал уже, кажется, к певичкам. Оба ничего не боятся – ни богов, ни лис {24} , ни духов. С кем общаются?… Здесь знания Ни-цзы заканчивались и, недовольно поморщившись, он позвонил в колокольчик.
24
лиса – один из самых ярких персонажей китайской демонологии. По глубокому убеждению древних китайцев лиса, прикинувшись красавицей, способна вмешиваться в жизнь человека, обольщать его, пить жизненные соки, а потом, бросив в объятия смерти, уйти к другому.
В проёме двери возникла тёмная фигура, склонившаяся в глубоком поклоне.
– Цуй! Мне надо знать всё о Главном Советнике, о его сыне и ближайшем друге его сына. Слышишь? Всё! Стань ласточкой на крыше беседки в его саду, ящерицей на её ступеньках, ручной обезьяной его отца – кем хочешь, но я должен знать всё! Можешь идти.
Тёмная фигура склонилась ещё ниже и, пятясь задом, исчезла.
Ни-цзы некоторое время смотрел ей вслед, затем вернулся к разложенным на циновке книгам.
На следующий день Ни-цзы возглавлял церемонию представления У-ди нового посла хунну - джуки-князя {25} Далу.
Появлению этого принца крови при дворе китайского Императора предшествовал целый ряд событий. У-ди, значительно усиливший свои позиции на севере, отправил к шаньюю {26} послов с предложениями, приняв которые последний становился фактическим вассалом китайского Императора. Оскорблённый шаньюй отказался даже обсуждать предложенные ему условия, выставил из юрты китайских послов, а распорядителю, допустившему их к нему, велел отрубить голову.
25
джуки-князья - высший ранг княжеского рода у хунну.
26
шаньюй – верховный правитель племенного союза хунну
Одновременно с этими событиями он отправил в Китай данху-князя {27} . Старый джуки-князь умер от обжорства. Хунны, питавшиеся у себя на родине скучно и однообразно, буквально, сходили с ума от китайской кухни.
У-ди, прекрасно разбиравшийся в табели о рангах своих северных соседей, рубить голову своему министру не стал, но посла выставил за пределы Поднебесной.
Шаньюй решил, что инцидент исчерпан, и отправил в Китай своего племянника князя Далу.
27
данху-князь – невысокий чин княжеского рода у хунну. Отправка его в качестве посла к Сыну Неба означала пренебрежение
Одетый в лёгкую и удобную кожаную одежду князь шествовал мимо вереницы придворных, приветствовавших его согласно дипломатическому этикету.
Ли и Фэй, стоящие в толпе среди прочих, впервые видели врага так близко.
Было жарко, и джуки-князь вспотел. Чувствительные носы обоих друзей отчётливо уловили острый, звериный запах.
– Животное… - негромко и презрительно сказал Ли, наклонясь к уху Фэя.
– Ш-ш-ш - тихо. Он услышит.
– Прошипел Фэй.
– Говорят, они могут жить с собственной матерью. И жрут сырое мясо, как волки.
– Чего ещё ждать от дикарей…
Судя по выражению глаз остальных придворных, они полностью разделяли мнение юношей.
Князь, между тем, сохраняя презрительное выражение лица, бросал вокруг себя любопытствующие взгляды. В Поднебесной он был впервые. Китайские дома его поразили, а еда, которую ставили на стол вот уж вторую неделю, привела в восторг.
Величие же и красота императорских дворцов потрясла хуннского посла до глубины души, и в первое мгновение лишила дара речи. «Изощрены и трудолюбивы».
– Думал он, сопя от ненависти и удивления.
– Во что они верят?
– Спросил Фэй, глядя вслед джуки-князю.
– В небо, землю, духов… во что ещё - не знаю. «Рождённый небом и землёю, поставленный солнцем и луною».
– Иронически произнёс Ли полный титул шаньюя.
– Долго нам ещё здесь торчать?
– Пока эта обезьяна не вернётся.
– Не завидую Высочайшему. Запах, как в курятнике.
Юноши прыснули от смеха. Стоящий рядом пожилой вельможа, поборник строгого чинопочитания, бросил на них негодующий взгляд. Друзья отвесили ему церемонный поклон и состроили постные физиономии.
Одним из краеугольных камней китайского мировоззрения всегда был ритуал.
В соответствии с представлениями Конфуция мир живых людей и мир потусторонний, мир духов и мудрецов связывался в единое целое священным понятием «ритуал». Только тот, кто способен был воплотить ритуал до конца и во всех его тонкостях, мог возвыситься от «маленького человека» до «благородного мужа».
Весь огромный императорский двор, состоящий из тысяч чиновников высшего ранга, евнухов, наложниц и слуг, жил и следовал раз и навсегда установленному укладу.