– Если бы консул был умнее…

– Консул мало что решает, а в особенности этот. Вот, если бы люди могли хотя бы немного умерять свои аппетиты.

– Это никогда не произойдет. – Уверенно ответил Сервий. – Люди есть люди, и ими они останутся. Лишь бы Рим не погиб.

– Рим нужен всем, даже нашим врагам, и потому он будет жить, пока стоит земля. Но прольется много крови. Жаль! Все могло быть по-другому. Что ж… DOCUNT VOLENTEN FATA, NOLENTEM TRAHUNT! {209}

Оба помолчали, потом Сервий коснулся рукой локтя друга.

– Ты помнишь, в юности грамматик заставлял нас учить Плавта?

Не для лица бы только нужно зеркало

Но также и для сердца, чтобы смотря в него,

Увидеть, что таится в глубине души.

Всмотрись получше, а потом задумайся,

Как жил когда-то сам ты в ранней юности,

Полезно это было бы, по-моему. {210}

– Помню, Сервий! Ты еще подложил ему колючку в сандалию, когда он пожаловался на тебя отцу.

– Это было. Да простит мне душа старика! Он был настоящим римлянином и любил Италию, как любят своих детей.

– Я тоже люблю Италию,…и мое сердце болит за нее.

– Куда подевались эти бездельники? – Спросил Сервий, оглядываясь на стражников.

– Отстали, наверное, за разговором. Однако ж, я почти уже дома. Но, тебе пора! Сегодня был трудный день. Быть может, завтра он будет еще труднее. Иди, Сервий!

– Пожалуй, я пойду. К утру следует подготовить списки для выборов, а это еще полночи работы.

И друзья детства расстались навсегда.

Спустя несколько минут Сервий услышал страшные крики в той стороне, где находился дом его друга.

Полный ужасных предчувствий он бросился назад, и, пробежав с пол улицы, застыл в безмолвном отчаянии:

Меммий лежал на земле, у порога своего дома, поддерживаемый руками своих близких. Белоснежная тога его была залита кровью. Рядом, на земле, валялся окровавленный кинжал с рукояткой в виде головы льва.

– Врача! Немедленно врача! – Выговорил Сервий, стуча зубами от волнения.

– Уже послали. – Отозвался юноша с искаженным горем лицом. В нем угадывалось сходство, с лежащим на земле Меммием.

– Кто это сделал? – Спросил Сервий, не отрывая взгляда от мертвенно-бледного лица сенатора.

– Негодяй бежал! Но слуги бросились в погоню.

Смертельно раненого Меммия подняли на руки и внесли в дом.

Сервий наклонился и поднял с земли орудие убийства.

– Где-то я уже видел это жало. – Пробормотал он, разглядывая оскаленную львиную пасть.

На утро следующего дня, после убийства сенатора Меммия, Вибий работал со своими учениками. Сторонник здорового образа жизни, он регулярно упражнялся сам, и заставлял следовать этому принципу молодых патрициев.

Юные римляне ожесточенно наскакивали друг на друга, и азартно рубились деревянными мечами.

– Эй-эй! Руф!
– Кричал Вибий толстому мальчугану, орудовавшему мечом довольно лениво. – Если ты так будешь защищаться, то недолго проживешь на свете.

– А я хочу стать философом, господин учитель! – Отозвался юнец, пыхтя и отбиваясь от наседавшего на него противника.

– Тем более! У философа всегда много врагов.

Вибий отобрал у толстяка меч, и стал показывать ему, что следует делать в такой ситуации.

Дверь в стене, отгораживающей ристалище от сада, отворилась и в проеме появился раб-галл с красной повязкой на голове.

– Господин! – Сказал он извиняющимся тоном.
– Мальчишка-варвар добивается встречи с вами. Говорит, что у него к вам важное дело.

– Какой еще мальчишка? Гони его! Нет, постой… веди его сюда! – Ответил Вибий, внезапно обеспокоившись.

Раб вышел, и через минуту появился вновь, ведя за собой Ина.

– Господин Вибий! – Бросился Ин к патрицию. – Господин Вибий! Большое несчастье!

– Успокойся и скажи мне толком, что произошло.

– Господин Вибий! Стражники арестовали господина Ли, и куда-то увели его. Они хотели схватить и меня, но я вырвался и убежал.

– За что? – Поразился Вибий.

– Я не знаю. Кажется, они обвиняют его в убийстве важного господина. Но, я еще недостаточно знаю ваш язык, и мог что-то не понять.

– Здесь какая-то ошибка… - Пробормотал Вибий, сосредотачиваясь. – Твой господин сопротивлялся?

– Нет! Он отдал меч, и спокойно пошел с ними.