Шрифт:
«Итак, что со мной происходит, не считая того, что я сегодня нажрался? Я вдруг стал великим музыкантом! Не смешно ли? Ну-ка, Илар, давай размышлять: я умею играть, неплохо играть, умею петь и, как выяснилось, умею сочинять музыку и баллады. Но! Никогда я не мог играть и петь так, чтобы люди буквально сходили с ума! Почему это до сих пор не показалось мне странным? Потому что мне было приятно чувствовать себя великим музыкантом, и я отбрасывал мысли о том, что дело нечисто. И тогда нужно подумать – что изменилось? Я получил далир. Дорогой, с дорогими струнами, звучащий волшебно, так, что люди плачут и смеются в такт мелодии. Волшебно?! Волшебно! Мне нужно было сообразить раньше: далир-то зачарованный. Я же читал, что есть такие заклинания: то ли лак зачаровывают, то ли инструмент какой-то колдовской мазью натирают, не знаю. В книгах пишут об этом по-разному, да я как-то раньше этим не интересовался… а зря. Древнее колдовство, забытое. Старый колдун не зря держал у себя далир, ох не зря! С какой стати он бы таскал с собой инструмент? Кстати, вероятно, стоит он больших, очень больших денег. Надо еще почитать где-нибудь, что могут такие инструменты. Впрочем, я видел, что они могут. По крайней мере, мой далир. Он как-то воздействует на людей и… на меня. Я начинаю играть лучше, а люди воспринимают мою игру всей душой. Сомневаюсь, что, если бы я взял в руки другой далир, эффект был бы таким же. Интересно, очень интересно! Но пора спать… Завтра поговорю насчет парнишки. Хороший парнишка, сразу видно. И жалко его. Деньги есть, почему бы не помочь парню? Выкручусь как-нибудь. И что, я буду держать у себя раба? Отец бы меня не понял… противно. Но кто сказал, что он будет рабом? Оформлю как-нибудь позже, выправлю ему свободу, как только приедем в столицу. Пока не буду ему об этом говорить. Позже. Ну все, спать…»
– Ну соврал же? – лениво бросил Илар, из-под полуприкрытых век поглядывая на довольного, безмятежного Дарана. – Не тринадцать лет тебе?!
– Зачем господин спрашивает, когда у него в мешке купчая на меня? Там все сказано! – усмехнулся мальчишка. – Ну соврал, да! Так всего год прибавил! Ну, двенадцать мне, и что? Я от этого стал хуже работать или поглупел?
– А зачем врал-то? И сейчас врешь. Нет тебе двенадцати. Через месяц только будет, – так же расслабленно бросил Илар, с интересом ожидая, как будет выкручиваться Даран.
– Так всего месяц! – задохнулся слуга. – Делов-то! Пролетит, и не заметишь! Месяц! Ты, господин, слишком уж придираешься к несчастному сироте!
– «Несчастный»! Мерзавец! Я что, не видел, как ты крался в трактир с ведром дерьма из выгребной ямы? Видел, как ты черпаешь! Сознавайся, куда вылил? Впрочем, я и так знаю. Напакостил напоследок? Слушай меня, маленький мститель, теперь ты со мной, я тебя купил согласно этой бумаге. Все, что ты сотворишь, ударит в меня, понимаешь? По закону, что бы раб ни сделал, отвечает хозяин! И расходы за тебя нести мне, и наказание – все равно как я что-то натворил. Учти это. И если не хочешь мне напакостить, больше без моего ведома так не делай. Тебе все ясно?
– Ясно, господин! – повеселел нахмурившийся было Даран. – Но там ничего страшного не было, я же его не поджег! Так, полил кровать и барахло дерьмецом. А еще – в далир ему налил! Классно вышло! Возьмет в руки, а оттуда: буль-буль какашка! Да с червячками! Ммм! Вкуснота! Дерьму – дерьмо!
– Тьфу, гадость какая! – фыркнул Илар. – Вот негодник! Кстати, насчет «поджег» – ты что, серьезно? Не хватало еще и этого!
– Да хотелось… но ведь я не стал этого делать! – с гордостью заметил Даран. – А очень хотелось!
– Спасибо и за это! – иронично поклонился Илар и снова, откинувшись, прислонился к борту фургона.
– Наплачешься ты с ним, – улыбнулся в густые усы возница. – Парень шустрый, а насекомых в голове куча!
– Нет у меня никаких насекомых! – обиделся Даран. – Я моюсь, и часто! Никогда грязью не зарастал!
– Это выражение такое, – улыбнулся Илар. – Мол, дурная у тебя голова, насекомые в ней бегают вместо мыслей.
– Точно, дурная у него голова! – не унимался возчик. – И ты за этого отдал три золотых?! Да за три золотых можно столько шлюх купить, столько вина купить – уму непостижимо! А ты выкупил вот это пакостное костлявое чудовище!
– Сам ты пакостный! – ощетинился Даран. – И не такой я уж и костлявый! И поумнее тебя в сто раз!
– Даран! – предупредительно буркнул Илар. – Со старшими надо уважительно. Тебе разве этого не говорили?
– Говорили, – сплюнул мальчишка, – только вот позабыл я. Со всеми будешь учтивым, на шею сядут!
– Иэ-эхх… некому тебя было пороть! – покачал головой возчик. – Не занимались твоим воспитанием отец-мать и хозяин. Раб и есть раб. Полуживотное!
– Прекрати! – Илар грозно взглянул на возчика. – Не зарекайся! Сегодня ты свободный человек, а завтра продадут в рабы, как Дарана и его мать, и будешь дерьмо за другими убирать! Не гневи богов! А то рассердятся, и тогда…
– Тьфу! – сплюнул возчик. – Накличешь беду! А те, кто оказался в рабах, сами виноваты! Или их предки! Известно же – за грехи предков отвечают потомки! В следующей жизни будут господами, а пока нужно терпеть и страдать!
– Это кто тебе такое сказал, жрецы? – Биргаз ловко сплюнул, едва не сбив плевком неосторожно приблизившуюся бабочку. – Они тебе и не то расскажут!
– А ты против жрецов? Против богов? – сощурился возница. – То-то они тебя наказывают за строптивость!
– Дурак ты, – покачал головой Биргаз. – Жрецы – это еще не боги. Жрецы служат государству, сдерживают людей от бунтовства! Тебе скажут, что власть от богов, что нельзя бунтовать, иначе окажешься в Подземном Мире, и ты развесишь уши и будешь делать то, что тебе скажут. Терпеть будешь.
– А ты как будто не будешь! – окрысился возчик. – Рассуждаешь тут! А чего не бунтуешь тогда, раз все понимаешь?
– А зачем? Я живу хорошо, – пожал плечами охранник, – мне незачем бунтовать. Но я понимаю, что и как происходит в империи. А ты просто болван, которому втирают в уши всякую чушь, и ты веришь. Вот и про рабов – посмотрел бы я, что бы ты говорил, если бы был рабом. Небось тогда бы другие речи вел!
– Если бы да кабы! – фыркнул возчик. – Пока что все вот так! Я – свободный, а он – раб.