— Это был дом ее семьи, она приехала сюда еще невестой, — спокойно говорю я. — Здесь каждый камень будет напоминать ей о ее правах.

— Ну, что ж…

— И он все еще принадлежит ей. — я смотрю в его красивое решительное лицо и понимаю, что мои слова не имеют никакого значения. — Мы живем здесь, как воры, и теперь истинная владелица будет наблюдать, как мы собираем ренту и творим суд под защитой ее стен и под ее крышей.

Он пожимает плечами, и я замолкаю. Я знаю, что он человек внезапных решений, человек, способный — как и его братья — на быстрые, мощные, решительные действия. Мальчики Дома Йорков провели все детство на войне против короля, видя, как их отец, а затем брат, рискуют всем ради победы. Все братья-Йорки способны на бесстрашную смелость и выносливое упорство. Я знаю, что он будет отстаивать собственные интересы без малейшего угрызения совести. Но я не знала, что он способен арестовать свою тещу и удерживать ее против ее воли, украсть ее земли, пока она спит под его крышей. Я знала, что мой муж человек жесткий, но не догадывалась, что он тверд и холоден, как гранит.

— Как долго она будет жить здесь?

— Пока не умрет, — ласково отвечает он.

Я думаю о короле Генрихе в Тауэре, который умер в ту самую ночь, когда братья-Йорки вернулись с победой из Тьюксбери и поставили окончательную точку в своей борьбе. Я представляю, как они втроем тихо входят в его комнату, пока король спит. Он спит под их защитой и никогда больше не проснется снова; я открываю рот, чтобы задать вопрос, но молча закрываю, не сказав ни слова. Я понимаю, что боюсь спросить своего молодого мужа, как долго проживет моя мать.

Неохотно, с болью в животе, я в тот же вечер после ужина иду в комнаты, выделенные моей матери. Ей доставили с кухни лучшие блюда, слуги подают ей пищу, встав на колени, оказывая все уважение, на которое имеет право графиня. Она плотно поела, к моему приходу со стола уже убирают пустые тарелки. Ричард решил, что она должна жить в северо-западной башне, как можно дальше от нас. От ее угловой башни к главной крепости нет моста; если она захочет покинуть свои комнаты, ей придется спуститься вниз по лестнице, пройти через двор, а затем снова подняться вверх, чтобы попасть в главный зал. А у каждой двери стоит стражник. Она никогда не сможет посетить нас без приглашения, и она никогда не покинет свою башню без нашего разрешения. Всю оставшуюся жизнь она будет видеть из окна один и тот же пейзаж: крыши маленького городка, пустынное серое небо, широкие луга и темную воду под стеной.

Я опускаюсь в реверансе, ведь она моя мать, и я должна оказать ей уважение, но потом я встаю и поднимаю подбородок. Наверное, я похожа на дерзкого ребенка. Но мне совсем недавно исполнилось семнадцать, и я ужасно боюсь своей матери.

— Твой муж намерен держать меня взаперти, — холодно говорит она. — Ты, моя родная дочь, служишь ему еще и как тюремщик?

— Вы знаете, что я не могу его ослушаться.

— Ты должна подчиняться мне.

— Ты бросила меня, — говорю я, охваченная внезапным порывом. — Ты оставила меня с Маргаритой Анжуйской, и она привела меня к страшной битве, к поражению и смерти моего мужа. Я была почти ребенком, а ты бросила меня на поле боя.

— Такова цена чрезмерным амбициям, — говорит она. — Нас всех уничтожило честолюбие твоего отца. Теперь ты по-собачьи следуешь за другим честолюбцем, как раньше за своим отцом. Ты не знала своего места и захотела быть королевой Англии.

— Мое место было рядом с тобой, — протестую я, — А не в тюрьме у Изабель, моей собственной сестры. — я чувствую, как вместе с гневом приходят слезы. — Рядом со мной не было никого, чтобы защитить меня. Ты спряталась в святилище, а меня оставила среди смерти и крови. Кто угодно мог убить меня.

— Ты позволила своему мужу и мужу Изабеллы украсть у меня мое состояние.

— Как я могла их остановить?

— А ты пыталась?

Я молчу. Я не пыталась.

— Верни мне мои земли и освободи меня, — говорит мама. — Скажи своему мужу, что он должен это сделать. Скажи королю.

— Леди Мать, я не могу, — мой голос звучит слабо.

— Тогда скажи Изабель.

— Она тоже не сможет. Она ждет ребенка, она сейчас даже не при дворе. И в любом случае, король не услышит нашего с ней обращения. Он никогда не предпочтет нас своим братьям.

— Я должна стать свободной, — голос матери дрожит. — Я не могу умереть в тюрьме. Ты должна помочь мне.

Я качаю головой.

— Я не могу. Нет смысла даже просить меня, Леди Мать. Я бессильна. Я ничего не могу сделать для вас.

На мгновение ее глаза вспыхивают, она все еще может напугать меня. Но на этот раз я выдерживаю ее взгляд и пожимаю плечами.

— Мы проиграли, — говорю я. — Я вышла замуж за моего спасителя. У нас нет никакой власти, ни у меня, ни у тебя с Изабель. Я ничего не могу сделать для тебя против воли моего мужа. Вам придется примириться с поражением, как это сделали мы с Изабель.

Замок Фарли Ньюбери, Сомерсет, 14 августа 1473

Я с облегчением покидаю свой дом с молчаливой и задумчивой мамой в северо-западной башне, и уезжаю к ожидающей ребенка Изабель в Сомерсет. К моему приезду Изабель уже находится в уединении, и я присоединяюсь к ней в полутемных покоях. Роды проходят быстро, за два дня она не успевает почувствовать по-настоящему сильную боль, хотя к моменту рождения ребенка Изабель сильно устала. Повитуха кладет ребенка мне на руки.