— Согласен.

— Хорошо, хорошо, хорошо, — забормотал Чёрный шаман. — Без моей помощи не справитесь. Крови мне. И вы получите всё. Крови!

— Мы не пьём человеческую кровь, — устало произнёс Христан, разглядывая Чёрного шамана. Чёрный шаман одичало поглядел на него.

— Кровь — власть. Вы слабы. Вы боитесь крови. Вам не нужна власть. Вы проиграете! Проиграете! Проиграете!

— Хватит! — отрезал аббат Христан.

Пришельцев было двое. Первый наклонился над тряпичной обманкой и прошептал на русском языке:

— Обернись. И тихо.

Вторая фигура застыла над другим ложем, держа наперевес предмет, очень напоминавший автомат.

Сомов сжал рукоятку пистолета, уверенный, что никогда не сможет нажать на спусковой крючок.

Разведчик скользнул вперёд. Пистолет полетел в одну сторону, его хозяин кулём упал на пол. Потом послышался удар — это вылетел автомат из руки второго пришельца, захлёстнутый ногой Филатова.

— Пристрелю, — прошептал разведчик.

Его противник прекрасно разобрал эти слова и не двигался, приподняв руки и демонстрируя отсутствие дурных намерений.

— Зажги свет! — велел Филатов своему другу. — И не наступи на эту змею. Она мигом оттяпает тебе ногу, — он кивнул на стонущую на полу Пенелопу Вейн.

Госпитальер подошёл к столу и зажёг лампу. Мерцающий язычок пламени осветил комнату. Стало ненамного светлее, но достаточно, чтобы разглядеть угрюмое и злое выражение на лице Динозавра.

— Значит, мы не единственные, кто додумался растрясти местные архивы в поисках тайн Гаскони, — сказал Филатов.

— Для этого не надо долго думать. Даже московитяне способны дойти до этого, — грубо произнёс Динозавр.

— Они наше проклятие! — воскликнул Сомов. — В какую дыру во Вселенной мы бы ни забирались, везде маячат их физиономии и чёрная морда шамана!

— Верно, — хмыкнул разведчик.

— Лиса Алиса и кот Базилио какие-то! — госпитальер припомнил так и не потускневшую за века великую сказку старой Земли.

Динозавр пошевелился, и Филатов проворно отступил на шаг, пистолет дёрнулся в его руке.

— Не нервируй! — посоветовал он.

— Я ничего, — Динозавр снова продемонстрировал руки.

— Давай поговорим спокойно, — Филатов неожиданно засунул пистолет за пояс и уселся на кровать. — Хватит пытаться перегрызть друг другу горло. И вы, и мы по уши в грязи. Неизвестно, на каком конце Вселенной, если вообще в нашей Вселенной. И неизвестно, как выбраться отсюда, где нет даже жалкого пак-передатчика.

— Соображаешь, — кивнул Динозавр. — Я могу допустить, что на определённой стадии наши интересы могут совпадать.

Пенелопа зашевелилась на полу, Сомов испуганно отскочил от неё в сторону, будто та на самом деле могла вцепиться ему в пятку ядовитым зубом.

— Веди себя прилично, красотка, — посоветовал Филатов. — У нас разговор приличных людей.

— Он прав, — согласился Динозавр. Пенелопа уселась на стул. Она стонала, потирая ушибленное плечо и шею.

— Значит, мир, — кивнул Динозавр.

— Нам не хотелось бы думать о том, что кто-то мечтает выстрелить в спину, — произнёс Филатов.

— Я обещаю, — сказал Динозавр.

— Сказать, что я слишком верю твоим обещаниям, — это слукавить, — улыбнулся разведчик. — Но я надеюсь, мы сможем найти взаимогарантии.

— Он нужны нам не меньше, — встряла Пенелопа. — Не поверю, что московитяне не станут стрелять в спину.

— Вы слишком плохого мнения о нас, старший агент Вейн, — укоризненно покачал головой разведчик. — Постараюсь поднять себя в ваших глазах.

— А пошёл ты! — отмахнулась Пенелопа уже без былой злобы…

— Смотри, они счастливы, как дети. Им нравиться их жизнь. Они не знают другой, — произнёс Святой Материалист, глядя на беснующуюся внизу толпу плебса.

— Именно так, — склонил голову стоящий рядом с ним инквизитор-аналитик.

Они стояли на балконе гигантского храма Природы, расположенного рядом с набережной Сены. Поговаривали, что храм как две капли воды похож на Собор Парижской Богоматери на старой Земле, но об этом знало слишком мало людей на планете.

— У них свои боги и божки, — сказал Святой Материалист, поглаживая отороченную речным горностаем мантию. — Это дневная выручка в конторе. Это благосклонность чужой жены. Это хорошая пьянка. Их алтарь — это забитый вещами дом, притом лучше теми вещами, которых нет у соседа. Их храм — это таверна за углом или публичный дом в соседнем квартале.