Они посмотрели несколько поединков. Оба американца оказались весьма сведущими в боксе. Большинство медалей должно было отойти Соединенным Штатам, но преимущество американцев было в более легких весовых категориях. Британцы доминировали в среднем весе, а у скандинавов были лучшие тяжеловесы.

Двое молодых людей со знанием дела обсуждали спортсменов. Оказалось, что Хемингуэй часто боксирует в гимнастическом зале, и Мари поинтересовалась, ходил ли он на бокс в Америке.

– Последний раз, когда я смотрел бой в Америке, то видел лучшего борца в мире.

– Кто же это?

– Джин Танни. Чемпион в полутяжелом весе. Если бы он набрал побольше массы и смог бороться в классе тяжеловесов, то наверняка побил бы и самого Джека Демпси.

– А я думал, что это никому не под силу, – заметил Фрэнк.

– У Танни получилось бы. Вот человек, с которым я хотел бы познакомиться.

– И что бы ты сказал ему, Хемингуэй? – Фрэнк вскинул брови.

– Я бы предложил ему сразиться.

Мари рассмеялась, но жена Хемингуэя даже не улыбнулась.

– Вы не понимаете, – вздохнула она, – он на самом деле вызвал бы на бой чемпиона мира.

Фрэнк припомнил подходящий случай и попросил Хэдли:

– Расскажите Мари и Клэр о том, что было в Памплоне. – И он покосился на своего старшего товарища.

– В прошлом году, – сказала Хэдли, – когда я была беременна, мне было сказано, что я должна посмотреть на бой быков в Памплоне, потому что мои переживания от этого зрелища будут полезны для нашего нерожденного ребенка. Ну, вы догадываетесь, должно быть: якобы они укрепят его характер уже в утробе. – Она направила на мужа любящий взгляд. – Я замужем за сумасшедшим.

Вскоре после четырех часов Мари и Клэр оставили новых друзей и пошли домой. Фрэнк и Клэр должны были вечером встретиться у Марка, а потом пойти на балет. По дороге Мари спросила дочь, каковы ее впечатления.

– Мне очень понравился магазин «Шекспир и компания».

– А Хемингуэи?

– Они, похоже, очень любят друг друга. А он серьезно намерен прославиться.

– Согласна, – сказала Мари.

– Хотя говорят, что его рассказы действительно хороши.

– А Фрэнк Хэдли? – Мари постаралась произнести вопрос небрежно.

– Ты была увлечена его отцом?

– Он был скорее другом Марка, чем моим, – со смехом ответила Мари. – Мы с твоим отцом в то время уже встречались. По-моему, сын – любитель пофлиртовать. Таким не следует доверять.

– Но он, кажется, очень серьезно относится к своим занятиям литературой, хоть и старается всячески скрывать это.

– Вполне возможно. Если у него есть талант, избегай его.

– Почему?

– Потому что все гении – настоящие чудовища.

– Расскажи мне лучше о месье де Сине. Может быть, он твоя бывшая пассия?

– Нет, Клэр! Его отец и твой дедушка были друзьями. Самого де Синя мы редко видели, он постоянно был в отъезде со своим полком. Но те несколько раз, что мы встречались, он был очень любезен.

– Теперь вы оба свободны. Ты могла бы стать виконтессой.

– Все устроилось гораздо лучше, дорогая. Меня увидят с ним в Опере. Это придаст мне значительности и шика.

– Разве для тебя это так важно?

– Ты все перепутала, дитя мое. Это важно не для меня, а для нашего магазина.

Вечер прошел приятно. Это было последнее представление сезона, после которого Опера закрывалась до сентября. Пышность театра, величественные золоченые коринфские колонны, обильные декорации, блестящие балконы и ярусы, пурпурный бархат кресел – все это так ярко напоминало Belle `Epoque ее юности, что Мари рассмеялась, опустившись на свое место.

Роланд посмотрел на нее озадаченно.

– Все это такая бессмыслица, – произнесла она со счастливой улыбкой.

– Вы находите обстановку вульгарной?

– Разве мягкое кресло может быть вульгарным? Это настоящий рай… Что-то вроде огромного торта.

– Думаю, мой дорогой отец смотрел на зал из своей ложи с тем же ироничным удовольствием, что и вы. – Роланд тоже усмехнулся.

– И мой отец тоже. А вы знаете, что они курили один и тот же сорт сигар?

– Да. У нас с вами много одинаковых воспоминаний.

– Мои более буржуазны, месье де Синь, – лукаво уточнила Мари. – То есть наши воспоминания не столько пересекаются, сколько дополняют друг друга.