И он тут же побежал приставлять лестницу к башне. Да, учитель эротического танца были и молод, и лёгок, и грациозен. Он изящно взлетел к слуховому окну, легко перекинул туда ногу и тут же скрылся в нём. Мы ожидали недолго. Сначала раздался грохот задетого и упавшего пустого ведра. Через пару секунд из окна высунулась довольная лысая голова:

– Всё в порядке, я спускаюсь.

– Кеш, не спеши, – крикнула Ирка, – дай пять сек своим глазам, чтобы к темноте привыкли. А то все вёдра сейчас перемнёшь.

– Ир, ну чего он там перемнёт, в нём и сорока килограммов веса не наберётся, – упрекнул Ирку Мишка.

– Да это я к слову, чтобы не покалечился, – ответила Ирка.

– Всё в порядке, открываю, – Иннокентий, по-моему, был очень рад тому обстоятельству, что оказался полезен. Парень мне явно начинал нравиться.

Лязгнули затворы и засовы, но дверь открылась не сразу. Городскому Кеше потребовалось время, чтобы разобраться с замками, прежде чем он оказался перед нами на пороге.

– Там это… – произнес Кеша, – связанный человек. Лежит и ругается матом. Развязать его?

Уже из рассказа Доры мы поняли, что на мельнице заперт ни кто иной, как Сашка Нечаев, а то, что он нескончаемо ругается, было слышно даже у ворот.

– Этого не развязываем ни в коем случае, – приказал Мишка. Но громко, чтобы Сашка его хорошо слышал. – Сейчас мы ему вопросы зададим, а потом рот кляпом закроем, а то от его ругательств уже вся трава пожухла. А связан он потому, что стрелял в человека.

Сашка, было, притих, чтобы услышать, что о нём говорят снаружи. Но, тут же, заорал снова:

– На горшок меня отведите, а то не буду вам ничего говорить…

– Так, а ты ничего и не говори, – спокойно произнес Мишка. – Мы тебя сейчас запрём обратно, и будешь ждать полицию ещё часа четыре. А они уж точно знают, как человека разговорить. Так что не спеши, отдыхай, паря, время у тебя пока есть.

Мы уже зашли в башню. Сашка Нечаев, высокий сорокалетний мужчина, мог, наверное, считаться красивым, если бы не перекошенное от злости и ненависти ко всему миру лицо. Тонкие черты, благородный овал, выразительные зелёные глаза, на удивление, хорошо подстриженные русые волосы. Даже одет Сашка был модно, хотя и в недорогую одежду, но ладно скроенную и эффектно сидящую на его хорошей фигуре. Несмотря на синюю куртку-дутик, Нечаев не прекращал дрожать от холода.

– Я не могу терпеть ещё четыре часа. Ведите в нужник, всё расскажу. Мне скрывать нечего. О, привет сестрёнка, – Сашка вдруг выпялился на Ирку, – а ты чего здесь?

– Тамбовская волчица тебе сестрёнка – огрызнулась Ирка, – опять натворил дел, что пять лет не разгрестись.

Я вспомнила Иркин рассказ о том, как мучилась она с Нечаевым, когда он работал в домкомбинате. Странно было другое: в ответ на стальной Иркин окрик, Сашка заныл и, как мне показалось, попытался оправдаться:

– А чё это я-то натворил, это меня тут поймали и в кутузку кинули.

Возможно, Ирка и права, и с такими людьми как Сашка надо сразу ставить себя очень жёстко.

Но тут Мишка занялся Сашкиным туалетным вопросом, после чего мы опять выслушали поток брани, от которой попытались отсортировать полезную информацию. Выуживать практически ничего не пришлось, потому что Сашка орал не прекращая:

– После того, как этот ублюдок чуть меня не застрелил в моём доме (Сашка, видимо, имел в виду Остапа, который с простреленным коленом выхватил у Сашки ружьё) и сдал меня в полицию – я тоже дал свои показания. И полиция увидела, что я не виноват. И я пошёл поговорить с этой стервой, с его женой.

– А зачем ты пьяным потащился к ним после двенадцати ночи? – потребовала ответа Ирка.

– Я хотел им объяснить, что их мужик не прав. И что его теперь посадят, а мне ничего не будет. Но эта ведьма, тёща Остапа, подкралась ко мне сзади на фишке (вы слышали когда-нибудь, с каким рёвом «крадётся» военная машина «Урал» с манипулятором?) – Она прыгнула на меня, связала и даже грозилась застрелить.

– Чем она хотела тебя застрелить? – запутавшись в падежах, спросила я.

– Так, а ружьём, – Сашка падежами даже и не морочился.

– У неё с собой было ружьё? – уточнил Мишка.

– Нет, это у меня было ружьё. Эта Валька подлым образом у меня его вырвала, пользуясь тем, что была ночь, и я уже устал после всех разборок.

– А что ты, Саша, пёрся к ней ночью, пьяный, да ещё и с ружьём? – опять не выдержала Ирка.

– А почему полиция не забрала у тебя ружьё? – спросила я.

– То, первое, забрали. Я с другим шёл. И эта гадость, эта воровка, спёрла у меня ружьё. – Нечаев гневно распалялся всё больше. – Связала меня, бросила в фишку и привезла сюда, к своему прихехешнику? И что она предъявила ему? Что Саша Вашингтон взял заказ у этого хмыря и пальнул в Остапку за деньги. Да я, может быть, Остапку ещё с детства знаю. Сколько знаю, столько и мечтаю пальнуть в него. Никогда Саша за деньги уродов не бил. Только за справедливость. Или за интерес.