– Ну, дочка, ничего не хочешь мне сказать?

В благотворительные скачки он не поверит. Ровным голосом она рассказывала ему историю, которую про себя репетировала все утро. Глаза чистые, выражение нейтральное.

– Во Францию, – повторил он. – Ты едешь во Францию участвовать в благотворительных скачках, чтобы собрать средства для людей, перенесших инсульт. И у тебя нет никаких документов.

– Я думала, я оформлю документы в Дувре. Хотела попросить вас помочь.

Они сидели в придорожном кафе. Он взял ей кекс к чаю. Кекс лежал перед ней на тарелке в упаковке из пластика, влажный и твердый.

– И ты путешествуешь одна.

– Я очень самостоятельная.

– Да, я заметил.

– Вы мне поможете?

Том откинулся на спинку стула и с минуту изучал ее. Потом улыбнулся:

– Знаешь что, Сара? Хочу стать твоим спонсором. Дай твои подписные листы.

У нее расширились глаза, и она отвернулась, но он успел заметить.

– Мне кажется… я оставила их в рюкзаке.

– Понятно.

– Но вы поможете мне оформить нужные документы для Бо, чтобы мы могли продолжить путь?

Он хотел что-то сказать, но передумал. Отвернулся к окну. За окном поток автомобилей с загруженными багажниками на крышах устремился к паромному терминалу. Она теребила упаковку кекса. На ней не было срока годности. На вид, его могли изготовить три года назад.

– У меня есть падчерица, на тебя похожа, – тихо сказал он. – Когда ей было столько же, сколько тебе, она постоянно влипала в разные неприятные истории. И все по большей части потому, что никому ничего не рассказывала и надеялась справиться со всем сама. Со временем, именно со временем… – он грустно улыбнулся, вспомнив о чем-то, – нам удалось ее убедить, что нет на свете ничего настолько ужасного, о чем нельзя было бы рассказать. Слышишь? Ничего.

Но Сара не была с ним согласна. Все ее неприятности начались с того, что она сказала правду. Если бы она не сказала Наташе правду о Пап'a в первый вечер…

– Сара, у тебя неприятности?

Она напустила на себя непроницаемый вид. Странно, но ей хотелось извиниться за это. Ничего личного, хотелось ей сказать. Но разве не ясно? Может оказаться, что вы такой же, как остальные. У вас благие намерения, но вы не понимаете, какой наносите вред.

– Я ведь уже сказала, – повторила она ровным голосом. – Участвую в благотворительных скачках.

Он поджал губы, не столько неприязненно, сколько устало. Отпил кофе.

– Джеки вчера не хотела тебя оставлять, сама знаешь. Она носом чувствует неприятности.

– Я ей заплатила.

– Заплатила.

– Не хуже других.

– Конечно. Обычная девочка-подросток, которая пытается перевезти лошадь через пролив.

– Послушайте, я могу вам тоже заплатить, если проблема в этом.

– Конечно можешь.

– В чем тогда дело?

Она ждала, когда он оторвет взгляд от своей чашки. Ситуация его забавляла.

– Не хочешь дать мне свою кредитку?

– Что?

– Карточку, по которой ты сняла деньги.

– Я заплачу вам наличными. – У нее похолодело в животе.

– Предпочитаю карточку. Какая-то проблема? – (Их взгляды встретились.) – Конечно, если на ней указано твое имя…

Сара отодвинула тарелку и вскочила с места:

– Знаете что? Мне просто нужно было, чтобы меня подвезли. И все. И перестаньте мне докучать. Не хотите помочь, оставьте меня в покое!

Она вышла и направилась через автостоянку в сторону главной дороги.

– Эй! – позвал он. – Эй! – (Она не обернулась.) – Без ветеринара документы не оформить! – закричал он ей вслед. – На это уйдет несколько дней, может, даже недель. И чтобы их подписать, тебе должно быть восемнадцать. Уверен, Сара, тебе нет восемнадцати. И еще уверен, что Джеки не оставит тебя у себя надолго, сколько бы стойл ты ни вычистила. Подумай хорошенько. – (Она остановилась.) – Мне кажется, дочка, тебе надо подумать, не пора ли вернуться домой. – У него было добродушное лицо. – Тебе и твоей лошади.

– Я не могу. Просто не могу. – К ее ужасу, из глаз покатились слезы. Она яростно заморгала, чтобы остановить их. – Поверьте, я не сделала ничего плохого. Я не плохая. Просто обратно мне нельзя.

Том продолжал смотреть на нее. Она опустила глаза, боясь встретиться с ним взглядом. Будто он видел ее насквозь, ее вранье, ее беззащитность, но не так, как Мальтиец Саль, который раздевал ее своим взглядом. Том смотрел на нее с сочувствием, и это было еще хуже.

– Послушайте, мне правда нужно попасть туда.