Эта ложь была на кончике моего языка, но я колебалась слишком долго.

— Я так и думала, — кисло сказала она, положив руку на дверь. — Люблю тебя, девочка, — сказала она тихо, прежде чем ушла в ночь.

Мне было трудно удобно улечься на надувном матрасе, но, в конце концов, глаза закрылись и в уединенном умиротворении, я заснула. Я задремала ненадолго, когда я вскочила, словно складной нож, вскрикнув от боли вызванной резким движением. Где-то в подсознании всплыло жестокое лицо Уинстона, и я встрепенулась, всеми фибрами души желая избавиться от него.

Пока я пыталась успокоить свое дыхание и стянуть потную майку, слова Кэлли дошли до меня.

— Если у тебя не будет задержки...

Весь день я пыталась выгнать мысль из моего сознания. Но было невозможно начать двигаться вперед, пока я не узнаю. Тесты на беременность были удивительно точными в эти дни, определение уровня гормонов в абсурдно ранний срок. Через шесть дней, если месячные не пойдут, я возьму один. Я не хочу думать о том, что может последовать за этим.

Мое сердце билось слишком сильно, чтобы на данный момент пытаться заснуть, и я поняла, несколько минут свежего воздуха мне помогут успокоиться.

Я вытащила сандалии Рэйчел и аккуратно шагнула вниз неловкими шагами из трейлера.

— Ты выглядишь так, словно дерьмо угодило тебе в лицо, — голос был добродушным и знакомым.

Лунного света не было, и мои глаза с трудом ориентировались в темноте. Слабый свет от бара «На дне реки» не распространялся так далеко.

Я услышала шорох шагов и поняла, что кто-то шел ко мне.

— Что-то случилось, Промиз? — Это был Грейсон.

— Эй, спроси ее, у неё есть еще печенье.

Я узнала голос Брэндона, как и первый, кто говорил.

Они вдвоем развалились перед трейлером Грейсона на бобинах, пили пиво и разговаривали, бог знает о чем.

— У меня прямо сейчас нет никакого печенья. Прости. — Ответила я Брэндону.

— Ладно, обращайся если что. — Грейсон развернулся и направился назад, попросив следовать за ним.

Я почти споткнулась о большое тело Брэндона. — Прости, — пробормотала я. Он отрыгнул в ответ.

Вблизи горела противомоскитная свеча, и единственный свет был вокруг неё.

— Садись, — настаивал Грейсон.

— Нет, — я покачала головой.

— Не спится?

— Нет.

— Чертова сука, — вдруг сказал Брэндон. Он указал на бар зажженной сигаретой. — Тревога-гнусная сука.

Я услышала, шипевшего с отвращением Грейсона. — Какого х*я, она здесь делает?

Я посмотрела туда, куда уставились мужчины, и увидела молодую брюнетку, которая забиралась за спину затененному мужчине на заднее сиденье мотоцикла.

— Дерьмо, — прошептал Брэндон.

Грейсон испустил смешок. — Ну, я думаю, это означает, что теперь она чертова проблема Анджело. Он понятия не имеет, какой билет он только что вытащил.

Брэндон рассмеялся. — Слышь, кто бы говорил, друг. Тебя она тоже в своё время зацепила.

Грейсон потянулся. — Виноват, медленно учусь. Но я никогда не наступаю на одни и те же грабли дважды, — затем он, казалось, вспомнил, что я молча стояла там, без понятия о чем шла речь. — Так куда ты думала пойти?

— Никуда, — сказал я, скрестив руки на груди. — Я просто не могла уснуть.

— Эй, — Брэндон, зевая, встал. — Я собираюсь пойти посмотреть, какая ж*па там сегодня ночью.

Он хлопнул Грейсон по плечу и покачнулся, больше ничего не сказав мне.

Грейсон тяжело опустился обратно на бобину, и вернулся к своему пиву. Наконец, он спросил. — Мучают кошмары?

— Да, — тихо сказала я. — Во сне и наяву.

Я была шокирована, услышав свои собственные слова, из своих уст. — Я хочу, чтобы он умер.

Грейсон не удивился. — Ну, Промиз, когда-нибудь он умрет. Смотри, я не знаю, что произошло, но я чертовски хорошо знаю, что такое испытывать ярость до такой степени, что начинаешь задыхаться.

Он сделал паузу. — Они тебе много рассказали обо мне?

— То, что ты был в тюрьме, что ты спас жизнь Касперу, и что ты не делал того, за что тебя посадили.

— Да, все верно.

Он откинулся назад и положил одну ногу на другую. — Когда-нибудь я расскажу тебе об этом.

— Но не сегодня?

— Нет, не сегодня.

Я посмотрела на звезды — «блестящую дизайнерскую коллекцию». Казалось невозможным, что это были реальные места, недоступные на расстоянии. Я не понимала, почему я могла так свободно говорить с Грейсоном, чем с кем-то другим. Но причина не имела значения, именно это было мне необходимо сейчас