Вопрос был неожиданным и крайне опасным. Вероятно, немцу кто-то уже успел настучать про наши внутренние разногласия. Накануне выборов мы еще не до конца утрясли позиции, как относиться ко всяким сектантам, баптистам, альтернативщикам и прочим тлям, пытающимся закосить от действительной. Генералу нравилась идея сунуть каждому такому белый билет и на пушечный выстрел не подпускать к армии. Пусть пять лет горшки вытаскивают в госпиталях. Я же склонялся к мнению думского комитета по обороне: возродить желдорвойска и определять уклонистов туда на тот же пятилетний срок. Боженька не велит носить автомат? Носи шпалы!

— Не знаю, что говорится в Уставе вашего бундесвера, — начал я, обходя щекотливый вопрос по флангу, — а в нашем Уставе запрещены служебные ограничения по национальности. Пожалуй, будь себе татарин, тунгус или степной калмык! Нам без разницы. Думаю, в нашей армии есть и отдельные католики. Сколько их конкретно, я не считал...

После перевода моих слов на бородатом лице немца выразилось легкое разочарование. Видимо, он ожидал от меня другого ответа, но, как и всякий слабовольный шпак, не решился настаивать.

— Скажу вам больше. — Я старательно закреплял поворот беседы на других рубежах, вдали от косильщиков. — Мы призываем даже лиц кавказской национальности, хотя они, по известным причинам, сегодня служат за пределами родных населенных пунктов.

— Я-я, — вновь оживился гость, едва блондинка перешагнула через Кавказ. — Ихь ферштее. Кауказишер криг!

Новая тема сразу вызвала у него несколько лающих очередей. Белокурая фройлен еле поспевала за его фразами.

— Герр Карл говорит, — застрекотала она, — что Совет Европы высоко оценил итоги дипломатической миссии вашего кандидата. Лично герра Карла всегда поражало, что войну на Кавказе остановил Генерал, а не штатский политик...

Знал бы ты, фриц, подумал я, с каким бы удовольствием Генерал выжег каленым железом всех сепаратистов до единого, невзирая на федеральные потери. Один только вид волосатых-бородатых мятежников разлагал наши регулярные части быстрее анаши и спирта. Впрочем, в итоге возобладала иная, более хитрая стратегия: увести войска и выждать. Отсутствие врага извне должно было сгубить абреков надежней, чем любые ковровые бомбардировки. Стоит отойти русским — и горцы начнут резать друг друга, Афган тому пример...

С тех пор, усмехнулся я про себя, наш Генерал и заделался официальным голубем мира. После его ухода в политику эта кутузовская хитрость неплохо сыграла нам на руку. Шпаки не раскусили: генерал-миротворец — все равно что еврей-оленевод. Такая же абракадабра.

— У нас на Руси есть поговорка, — вслух сказал я кудлатому фон-барону. — Худой мир лучше доброй ссоры. Согласны?

Блондинка затарахтела, переводя на немецкий эту русскую народную дурость. Сам же я оставался при мнении, что лучший индеец — мертвый индеец.

— Я-я, натюрлих, гут! — с удовлетворением ответил мне германский кисель, в генах которого навечно уснули воинственные тевтоны.

— Гут значит гут, не возражаю... — Я привстал с места, отодвигая стул и давая гостю понять, что наш разговор окончен.

В то же мгновение у меня из-под стола прямо на середину комнаты выкатился небольшой сюрприз — отдельно взятая голова нашего дорогого миротворца. Легок на помине.

Должно быть, лямка сидора зацепилась за ножку стула, а горловину вещмешка нерадивый Крюков забыл стянуть покрепче. Не адъютант, а размазня. Десять нарядов посмертно!

Крутясь юлой, бурый футбольный мяч с лицом Генерала и прической Генерала подлетел к самым ногам немцев и дружелюбно уткнулся в правый ботинок герра Карла.

Герр Карл негромко ахнул, отскакивая назад. Его переводчица тоненько пискнула и тоже прыгнула как можно дальше от сюрприза. Теперь Генерал скалил крепкие зубы на безопасном расстоянии от ног гостей. Правда, в любом случае он никого не укусил бы.

— Тотенкопф... — шепнул немец. — Варум? Вер ист дас?..

— Мертвая голова... — угасающим эхом откликнулась блондинка. — Почему? Кто это?..

Все же германцы — очень культурная нация, благодарно подумал я. Спокойная. Не поднимают громкого шума на весь дом. Прямо как мой любимый «стечкин» с привернутым глушителем.

— Это обыкновенный муляж, — быстро сказал я, пинком загоняя генеральский тотенкопф обратно под стол. — Воск!

— О-о-о, вакс! — Легковерный фриц проводил глазами улетающую голову. — Вакс-абдрук! Фюр дем музеум фрау Тюссо?

— Музеум-музеум, наглядное пособие... — Не дав гостям опомниться, я начал подталкивать немецкую парочку к дверям: однако теперь не к выходу, а в соседнюю комнату. — Но это детские игрушки! Идемте, я покажу вам настоящий зум зум!