Она отпрянула, с яростью бичуемого животного. Безопасник извлек кусок шланга, но Уэйд жестом велел ему отойти. Лицо вождя одеревенело.

— Или Левин — еще один случай психотической фрустрации. — Нэйсмит улыбнулся врачу, не разжимая губ. Улыбка на разбитых губах была неприятной. — Ручаюсь, если бы тебя не наняли, тебе бы пришлось работать задаром. У грошового садиста в наше время проблемы с поиском рынков сбыта.

— Теперь перейдем к Родни Борроу.

— Заткнись! — завопил худой мужчина. Он рванулся вперед. Уэйд отшвырнул его назад тяжелой рукой.

— Экзоген! — Улыбка Нэйсмита потеплела, став почти сочувствующей. — Слишком плохо, что человеческий экзогенез развивался во время Годов Безумия, когда моральные устои полетели к чертям, а ученые были такими же фанатиками, как и все прочие. Он вырастили тебя в резервуаре, Борроу, и твоя жизнь до рождения, которая, согласно всем унаследованным инстинктам, должна была быть теплой, темной и защищенной, была кромешным изучением — яркий свет, зонды, микропробы, взятие из твоих тканей. Они узнали кучу всего о человеческом плоде, но им следовало бы убить тебя, вместо того, чтобы позволять этой патетически трепещущей массе агрессивных психозов разгуливать живьем. Если это можно назвать жизнью, Экзоген.

Борроу ринулся мимо Уэйда. С губ его стекала слюна, он нацеливался скрюченными пальцами в глаза Нэйсмиту. Безопасник оттащил его назад и он внезапно рухнул в истерических рыданиях. Нэйсмит содрогнулся. Милостивый Боже…

— А как насчет меня? — спросил Уэйд. — Этот любительский анализ весьма забавен. Пожалуйста, продолжай.

— Стимул вины. Сверхкомпенсация. Служба расследовала твою подноготную детских и юношеских лет и…

— И?

«Давай, Роджер. Это весело. Это ничуть не больно».

Большой мужчина застыл в неподвижности, словно железная балка. Долгое мгновение не было ничего, ни единого звука, кроме всхлипываний Борроу, ни единого движения. Лицо Уэйда посерело.

Когда он заговорил, голос его звучал, словно он задыхается:

— Думаю, тебе лучше включить тот генератор хлора, Левин.

— С удовольствием!

Нэйсмит покачал головой.

— И вы, люди, хотите управлять действительностью, — пробормотал он. — Предполагалось, что мы перевернем мир медленно, восстанавливая его нормальную психику для таких, как вы.

Генератор зашипел и забулькал за его спиной. Он мог бы повернуть голову, чтобы увидеть его, но это было бы поражением. А он нуждался в каждом обрывке гордости, оставаясь в этом последнем одиночестве.

— Дай мне управлять генератором, — прошептал Борроу.

— Нет, — сказал Левин. — Ты можешь убить его слишком быстро.

— Может, нам следовало бы подождать, пока сюда доставят этого Лампи, — сказала Дженниингс. — Пускай бы посмотрел, как мы обрабатываем Нэйсмита.

Уэйд покачал головой.

— Может, позднее, — сказал он.

— Я замечу, что вы так и не попытались выяснить, что я желаю рассказать вам без принуждения, — вставил Нэйсмит.

— Что ж, вперед, — сказал Уэйд ровным голосом. — Мы слушаем.

Немного времени, лишь еще немного времени, если я смогу заговорить им зубы…

— У Этьена Фурье больше ресурсов, чем вы думаете, — заявил Нэйсмит. — Подготовлен контрудар, который будет вам дорого стоить. Но поскольку это и для нас создает крайне напряженное положение, мы желаем обсудить — если не постоянный компромисс, ибо их явно не может быть, то по крайней мере краткое перемирие. Вот почему…

Раздался звонок.

— Войдите, — громко сказал Уэйд. Его голос активировал дверь, и человек вошел.

— Вам срочный вызов, мистер Уэйд, — доложил он. — По скрэмблеру.

— Хорошо. — Вождь поднялся. — Выключите этот хлор, пока я не вернусь, Левин.

Он вышел.

Когда дверь за ним закрылась, Левин спокойно сказал:

— Ладно, он ведь не велел нам воздержаться от всего остального, правда?

Они поочередно воспользовались шлангом. Сознание Нэйсмита слегка помутилось от боли. Но они не рискнули нанести настоящих повреждений, и это длилось недолго.

Вернулся Уэйд. Он проигнорировал Левина, поспешно засовывающего в карман импровизированную дубинку, и коротко сказал:

— Мы отправляемся в путешествие. Все. Сейчас.

Сообщение пришло. Нэйсмит откинулся назад, тяжело дыша. В этот самый момент избавление от боли было для него слишком важно, чтобы думать о чем-то еще. Ему потребовалось несколько минут, чтобы начать беспокоиться о том, правильна ли была логика Петера Кристиана, и выполнит ли служба свою часть работы, и даже о том, были ли пришедшие Уэйду приказы правильными.