Из теплого облака сонного смока вырывал противный, колкий стук в дверь.

– Вика? – я приподнял голову, обнаружив, что лежу на полу в обнимку со стаканом и увидел развалившуюся напротив подругу погрузившуюся в глубокий сон за компьютерным креслом. Не понимая ситуации я перекинул взор на диван и увидел залитый непонятной липкой жидкостью предмет мебели напрочь закиданный камито фантиками. Самый ужас состоял в том, что судя по окружающей атмосфере мы крайне неплохо оторвались, но я этого совершенно не помнил – Вика! Просыпайся!

– А? Чего тебе? – ударила меня подушкой заспанная приятельница.

– В дверь стучат.

– Ну и что? Иди да открой.

– Ну ок.

– Так и знала, что ты тут! Нет, ну конечно же, где тебе еще быть, как не у этой шалавы?!

– Лика? – окинул я взглядом влетевшую фигуру в обтягивающих лосинах и удлиненной майке.

– Что? Фу, Минин, как от тебя несет алкоголем!

– О! Мамочка пришла! – перебила нас характерным сарказмом хозяйка квартиры – Вика.

– О! Встала! Ну, доброе утро, мать кормилица! У тебя еще и совести хватает появляться ту передо мной?

– Тебя чего Костя бросил? Хм, недолго он продержался! – пофигистически зевнула приютившая меня на ночлег девушка.

– Вика, извини, но тебе лучше пойти попить чаю! – ворвался в этот хаос я.

– О как! Да пожалуйста! – послушалась меня понимающая подруга.

– Фу! Минин! Как ты ее терпишь?

– Как я тебя тебя терплю, тварь! Ты что тут делаешь? И что вообще на тебе надето? Ты ведешь себя как шалава с района!

– Что? Да ты в своем уме?

– Анжелика, с какие пор ты взяла моду на меня орать?

– Да, может, я на эмоциях?

– Ага! После бурного секса пришла? Впечатлениями поделиться? Ну да, конечно! Давай! И как он? Лучше меня?

– Что? Придурок! На себя посмотри! Только расстались, а он уже у этой ночует!

– А может, я тебя в алкоголе топил!

– Топил он меня! Нет, ну вы посмотрите ка на него, он меня топил! Пф!

– Лик, чего пришла? Проверить как у меня дела с Викой? Проверила? Вали!

– Нет – с манерой обиженный женщины фыркнул мой ангел.

– А чего тогда?

– Костя в больницу попал.

– Чего?? Как? – в этот раз орал я.

– Что слышал.

– Слушай, ты! – я схватил вестницу за плечи.

– Ай! Чего совсем ошалел! – из глаз Лики капнули крупные слезы.

– О Боже! Ангел мой! Ангелиночка! Прости меня!

– Да, сейчас не время, просто мне очень больно смотреть на тебя да и вообще… В общем… Я не могу возьми меня за руку?

– Да, конечно, солнце, возьму! – я поцеловал ее длинные пальчики.

– В общем, мы вчера возвращались домой и… – Лику перекрыла волна слез. – Они напали как-то сзади… я не знаю чего они хотели… я попыталась отдать им кошелек, они забрали, но все равно не отступали…

– Что? Зайчик, на вас напали хулиганы?

– Да…

– Ты то в порядке?

– Я да… а вот Костя… на него сейчас страшно смотреть.

Знаешь, бумажный, в этот момент мне казалось, что иду на мучительную смертную казнь, причем впереди гнусным подарком судьбы меня ожидало не отрубление головы или нависающая сверху петля, а что-то более развратное, более кипящее ехидством и жуткостью. В этот момент я шел не по мелко рассыпанной больничной плитке, а по кольям надменно вонзающимся мне в ноги. Я умирал от нескончаемого потока мыслей, причем я знал, что являлось причиной моей смерти – боялся ли я увидеть состояние, в котором пребывал мой товарищ детства или страшился окунуться в глаза так нагло отобравшие у меня мою девочку. Во мне боролись две стихии, но коридор не бесконечен и вот я уже у двери палаты.

– Привет – максимально нейтрально прорычал мой голос сразу же услышанный лежавшем на больничной койке Косте украшенного переломом ноги, вывихом руки и ужасными синяками по всему лицу.

– Здравствуй.

– Я тут тебе апельсинчики принес, – начал было я, но тут же был прерван.

– Ты что тут делаешь?

– Я… ну…

– А. Ясно. Лика уже расщебетала. Вот свиристелка то блин!

– Не смей называть ее так!

– Опачки! А знаешь что? Она моя и я буду называть ее так как захочу! Ясно тебе?

– Ну, знаешь ли что друг! Вот я сейчас не посмотрю, что ты лежачий!

– Антон, вали. Честно, мы больше не друзья.

Я не знаю, какая нечисть танцевала во мне обрядные танцы, но изнутри я просто гнил, так как сейчас я мог ожидать чего угодно, но только не такого. А где же все эти вечные бротовские жесты, мужские усмешки, детские рыцарские клятвы верной дружбы данные нами обоими?! Неужели все это возможно растоптать, как песочный замок на неохраняемом пляже? Хотя Лика не песок, и за нее действительно надо бороться! С этими мыслями я достал из кармана телефон и набрал номер, еще записанный, как «Ангелочек».