– А разве ваш «клапан разума» открыт ещё не полностью? – удивился Лукас.

– К сожалению, нет. Дело в том, что на данном этапе я вынужден был притормозить его развитие. На всякий случай даже наложил на матрицу одно программное ограничение – мой сын не может самостоятельно переключить «клапан портала». Сейчас на матрице Робина горят всего четыре индикатора из шести. Это соответствует примерно уровню развития самостоятельного взрослого человека. Дальше я не рискнул расширить портал, ибо меня терзают смутные сомнения. У Робина имеется небольшая проблема с эмоциями. Они у него есть, но проявляются крайне редко и очень слабы по своей силе. В этом он больше похож не на живое создание, а на рациональную бездушную машину. Вот потому я пока и остановился. Прежде чем мой сын превзойдёт обычного человека, он должен побывать в шкуре этого обычного человека. Я хочу, чтобы он научился понимать нас и тем избежал возможных проблем во взаимоотношениях с людьми, с человечеством в целом.

– С этим вы уже немного опоздали, доктор. У Робина уже серьёзные проблемы в этом плане. Он стал врагом номер один у единственной нашей силовой структуры – СПС. Попал он и в чёрный список влиятельных семей. И насколько я знаю эти две враждующие стороны, восстановить хорошие отношения с ними, а значит, и со всем современным миром, у вас уже не выйдет. Банда Робина убила слишком много их людей и нанесла слишком большой материальный ущерб, чтобы можно было так легко простить.

– Я понимаю это, но и вы должны нас понять! Мы обязаны были защищать себя от этих крыс-мародёров! – Старик нервозно замахал протезами. – В этой лаборатории хранится чрезвычайно много такого, к чему люди ещё не готовы. Если бы они получили хоть незначительную часть данных о наших исследованиях, человечество тут же уподобилось бы обезьяне с гранатой. Информация, хранящаяся в информационном ядре города, слишком опасна, люди ещё не готовы к ней!

– А когда же будут готовы? – Лукас улыбнулся, понимая, что задаёт явно риторический вопрос.

– Наверное, тогда, – доктор пожал плечами, – когда перестанут убивать друг друга.

– Угу, то есть – никогда, – подытожил мужчина.

– Как знать? Ну, посудите сами. Что будет, если в руки какой-то заинтересованной организации попадёт хотя бы «погодный процессор», способный влиять на климат как в локальной области, так и глобально?

– Ага, легендарная «погодная установка»! – Поняв, что Феликс был прав в своих догадках, теперь оживился и Лукас. – А она здесь, в бункере?

– Что вы, как может такое колоссальное сооружение быть в одном месте! Это целая сеть автономных установок, разбросанных по Мировому океану. А здесь, в убежище, находится лишь контрольная панель спутника, который координирует между собой элементы «погодного процессора»…

Дальнейшая беседа протекала примерно в том же ключе. Доктор Леонид бегло перечислял те многочисленные кошмары, которые содержит местная шкатулка Пандоры, и красочно описывал ужасающие последствия того, что будет, если все эти достижения научного гения попадут «не в те руки». Дабл сидел, кивал головой, соглашаясь с доктором, а сам готов был локти грызть. Ведь, не поддайся он тогда в руинах соблазну, было бы уже всё это в «нужных» руках – его и Феликса.

Лукас слушал и делал вид, что проникается речами полусумасшедшего старика, а сам уже продумывал детали предстоящего побега. Несколько случайных открытий, сделанных сегодня, уже перевели все его размышления на эту тему из области обыкновенных фантазий в русло чёткого многоступенчатого плана. Но все свои мысли о побеге Дабл резко поставил на паузу, когда речь зашла о технологии биоаваторов, которую, оказывается, доктор разрабатывал лично.

Леонид как раз описывал неудачные эксперименты лаборатории по клонированию человека, на основе которых потом и была создана данная технология. Тогда все проблемы клонирования упирались в одну-единственную трудность – выращенные организмы изначально впадали в кому и мало чем отличались от овощей. А потому как этих «овощей» в рассаднике собралось достаточно много, доктор выписал себе для экспериментов пару десятков тел. Тогда он уже начал втайне от всех работать над созданием матрицы искусственного интеллекта. И эти исследования позволили учёному обнаружить качественно новое пространство, пространство, в котором, как он был убеждён, распространяются «волны мыслей». Именно через это пространство доктор и осуществлял связь с аватарами.

– …понимаете, Лукас, – дедуля эмоционально, с энтузиазмом выплёскивал из себя давние соображения, заново переживая все яркие моменты ушедших лет, – я понял, что наши мысли – это такие же энергетические волны, несущие в себе информационную составляющую, как старый аналоговый телесигнал. Только распространяются они мгновенно и в каком-то ином пространстве, поэтому проходят сквозь любые преграды нашего материального мира.

– И что это за такое «пространство мыслей»? – Лукас слушал весь этот бред старика, но понимал лишь малую часть из услышанного. – Где оно находится, как его пощупать?

– Откуда же мне знать? Я больше практик, чем теоретик. Я знаю, что это пространство есть, и использую его.

– Но как такое возможно?! – Дабл всплеснул руками, от чего в его опустевшем стакане зазвенели кубики льда. – Как можно, не понимая до конца всех теоретических основ, что-то утверждать, что-то делать, что-то использовать?

– Как-как? Да очень просто! Вы становитесь свидетелем этого каждый божий день, но просто не замечаете. Простой пример – природу гравитации так никто до сих пор и не объяснил, но это же не мешает летать всем облачным транспортам, которые используют эффект антигравитационной подвески.