Лицо Бифа Нордоффа, лидера полицейского профсоюза и бывшего полицейского, от этих слов сморщилось, как протекторы шины. Его ежегодно можно увидеть при составлении бюджета на силовые структуры. Он выступил перед прессой, стоя у полицейской машины.

— Если вы полицейский, патрулирующий улицу, то можете рассчитывать, что напарник прикроет вам спину, — заявил Нордофф. — А сегодня наш напарник, город Сан-Франциско, сообщил, что не собирается это делать. Нам дали понять: им все равно, как мы будем заботиться о семьях, на какие средства наши дети получат образование и насколько защищенной будет наша старость. А еще они хотят поставить наши жизни на грань, где некому подстраховать наши спины. Все это крайне несправедливо!

Этот сюжет сменил прямой эфир с Потреро-хилл, с комментариями журналистки канала KGO-TV Марго Коул, у которой синтетических частей тела больше, чем у Биобабы. Марго с рыбьими губами тяжело уставилась в объектив. Ее мрачное выражение лица, скорее всего, связано с инъекциями ботокса, чем с излагаемой ею историей.

— Третья жертва убийцы, охотящегося на женщин-бегуний, опознана как Серена Миркова, двадцати трех лет, недавно иммигрировавшая из республики Грузия. Ее сегодня утром обнаружили в парке на площади Мак-Кинли.

Марго повторила подробную информацию о двух других убийствах, подчеркнув отсутствие у полиции прогресса по делу, несмотря на попавшего в объектив камеры Стоттлмайера, который с хмурым взглядом сообщил, что у департамента имеются несколько подозреваемых. Затем на экране снова возникла Марго для завершающего слова.

— Царство убийцы начинается с наступлением темноты к ужасу женщин, любящих прогуливаться по улице. Они содрогаются от страха за запертыми дверями и окнами, вопрошая, сможет ли полиция поймать Золотоворотского Душителя и как скоро.

Ну, по крайней мере, у убийцы появилось имя.

Марго ни словом не упомянула о пропавших ботинках, поскольку полиция скрывает кое-какие детали от средств массовой информации.

На следующее утро семьдесят процентов городской полиции сказались больными, и некоторые источники в городской администрации сообщили газете Сан-Франциско Кроникл, что боятся волны преступности, которая может прокатиться по городу.

Полагаю, это были подстрекательские заявления, распространяемые мэрией в попытке повернуть общественное мнение против полицейских. Я поддерживала Стоттлмайера и Дишера, но очень волновалась за простых горожан, которых эпидемия «синего гриппа» заставляла чувствовать себя значительно уязвимее, чем обычно.

К счастью, я получаю свою жалкую зарплату независимо от того, есть у Монка дело или нет. Я не просто его помощник в расследованиях — а также водитель, секретарь, пресс-секретарь, персональный ходок по магазинам и доверенное лицо в каменных джунглях Сан-Франциско.

Разве что не его домработница. Мне не приходится беспокоиться о приготовлении еды, чистоте пола или мойке окон, поскольку он сам очень любит это делать. Даже слишком. Мне постоянно приходится отговаривать его засучить рукава и приступить к уборке у меня дома.

Я ценю его желание освободить меня от хлопот. Мне ненавистны домашние дела, но я не могу позволить себе домработницу, и мне постоянно не хватает времени на них. Проблема в том, что он слишком одержим чистотой.

Хотите — верьте, хотите — нет, у него дома чересчур чисто и царит идеальный порядок.

Однажды я позволила ему прибраться в моем жилище, после чего оно стало походить на макет дома в плохом смысле. Не было ни одной семейной естественной бардачинки, делающей дом домашним. Монк сотворил его ужасным. К тому же, появился больничный запах.

А еще мне мечтается иметь чуточку личной жизни, что нелегко, когда в одиночку воспитываешь двенадцатилетнюю дочь. И последнее, чего мне хочется от Монка — чтобы он копался в моем шкафу.

Поскольку Монку нечем было заняться в виду отсутствия расследования, а у себя в квартире он убрался так, что оставалось только разобрать стены и отполировать гвозди, я взяла его в поход по магазинам. Надо было купить Джули новую одежду в школу, а в Нордстроме в Сан-Франциско Сентр проходила большая распродажа.

Джули — брэндо-зависимая девочка. Я могу купить ей в Уол-Марте пару джинсов за десять долларов, почикать их ножом и несколько раз проехаться по ним на машине, тогда они смотрелись бы как джинсы, которые она желала. И это сэкономило бы мне сто пятьдесят долларов. Но нет, на них непременно должен быть прилеплен брэндовый лейбл, иначе она станет изгоем, навечно сосланным в самый дальний угол школьной столовой! Угол для ботаников. По крайней мере, так она утверждала.

Мне хотелось объяснить Джули, что она личность и без дизайнерских шмоток, но это бесполезно. Если на ее одежде или обуви не видно логотипа Фон Датч или Джуси, Хард Тэйл или Пол Франк, Тру Релиджн или Найк, она отказывается в этих вещах появляться на публике.