Григорий Константинович женины взгляды не разделял. Он сказал ей: Пашку не впутывай. Если у человека появится сильная тяга к знаниям, он обязательно пробьется. Вон Ломоносов… Потом — сказал он жене — не надо забывать: здесь могила отца, здесь доживает век немощная мать; без его поддержки она пропадет. А что касается грязи, так тут Григорий Константинович вообще возмутился — да что жена, ослепла? Разве не видит, какое идет строительство! Строительство идет такое, что любой город России только позавидовать может.

Григорий Константинович не вдавался в особые подробности, а так-то мог бы поговорить о корнях, которые, словно дерево, пустил он здесь, на этой почве, и они уже глубоко ушли в землю. Он знал, к кому и с чем можно обратиться, и его знали, встречали-принимали как положено. Нет для Григория Константиновича здесь условий, чтобы испытывать свою неполноценность. А что в Москве? Та же работа, квартира где-нибудь на окраине. И сразу станешь хвостом льва, а здесь — худо ли, бедно ли — голова кошки.

Кстати, из этой самой Москвы как-то привез Пашке белую рубаху, чтобы на праздник надел, в день Первого мая. Рубашка оказалась длинноватой. Так вот, когда одели в нее Пашку, он подошел к зеркалу, долго смотрел на себя и вдруг засмеялся баском:

— Ха-ха-ха… Как доктор.

С этого времени Пашка не переставал удивлять Григория Константиновича своим особым складом ума. Какие-то лампочки неожиданно вспыхивали в голове ребенка… Но вот как они вспыхивали и отчего — Григорию Константиновичу было непонятно, даже более того: он терялся. Встретили в трамвае двух казахов, те что-то обсуждали на своем языке, потом один из них засмеялся. Пашка, внимательно слушавший чужую речь, сказал отцу:

— А смеются по-русски.

Сообразительность такого рода ставила Григория Константиновича в тупик.

А через десяток лет Пашку брать на обучение. Подрастай, сынок, строителям нужны светлые головы. И не о том думал Григорий Константинович, что нет в жизни важнее и лучше специальности; отец заботился о первых самостоятельных шагах сына. Поначалу он крепко поможет и опытом своим и авторитетом; не придется парню лишний раз прошибать стенки лбом. Теперь, уже задним числом, когда невозможно что-либо поправить, Григорий Константинович поразился: сколь велико было его подспудное желание взять сына под свой контроль. И жаль, что всегда что-то мешало, заставляло откладывать воспитательные дела. А сейчас и вспомнить нечего, ради чего откладывал…

Григорию Константиновичу иногда кажется, что люди сами себе придумывают разные сложности и трудности, и там именно, где их вовсе нет. А придумывают, наверное, оттого, что иначе своя жизнь предстает настолько малоинтересной, что думать противно.

У Григория Константиновича все получалось естественно и катилось, как с горки колесо. Молод был — гулял; подошла армия — отслужил. В двадцать семь — женился. Через год, как и положено, — ребенок. Когда Ксюша стала неправильно вести себя и они потеряли общий язык, — развелся. И на работе никаких осложнений, ничего не надо потом передумывать, осмысливать заново. Сказали: перевыполняй норму — значит перевыполняй. Подошла зарплата — получи деньги. Пригласили ребята в кафе «Ласточка» на стаканчик с котлетой — Григорий Константинович идет. И все понятно!

По нашим временам Григорий Константинович долго оставался в женихах. Приятели, с кем он вместе работал, кочевал по строительным объектам, уже хвалили детей за хорошую успеваемость в школе, а он только приглядывался. В каждой особе, когда он знакомился ближе, все чего-то не хватало. В характерах подруг он постоянно нащупывал невидимые глазу пока темные точки, которые ему сильно не нравились. Со временем они разрастутся в злокачественную опухоль и домашняя жизнь обернется каторгой. Одна, чувствовал он, превратится в скрягу, другая — в сквалыгу, третья будет семейным террористом, а это не приведи господи! Были, которые любили безумно, но они пугали почище террористок — кто же сам себе повесит камень на идею…

На Ксюшу Григорий Константинович, что называется, нарвался! Как партизан на вражескую засаду, как сапер на свою единственную мину.

До Ксюши девушки у него были как бы с одного этажа, только из разных комнат. Каждая из них была своеобразна, ни в коем разе не спутаешь их; но этаж все-таки был один.

А Ксюша проживала на другом. Это сразу почувствовал Григорий Константинович.

Работала она секретаршей и однажды с каким-то поручением приезжала на объект. В управление им выпало добираться вместе.

Никогда не забудет Григорий Константинович тот первый их день, район полудня, часы пик, переполненный транспорт, в котором не только рядом постоять, но и сесть на который… Поэтому — пешая прогулка.

Роста девушка была небольшого, чуть выше плеча Григория Константиновича, но фигура… такой фигуры он еще не видел. Ей любая одежда пойдет. И лицо белое, и волосы светлые, а движения такие порывистые и непосредственные, что Григорий Константинович от смущения неожиданно для себя стал покашливать. Кстати, и брошка на ее груди красивая.