грустью; глаза точно спрашивают:

«Неужели? Так скоро?»

На носу шлюпки охотник С. П. Журавлев. Это не новичок, а настоящий полярный

волк — опытный промысловый охотник, продубленный полярными ветрами и отлично

знающий повадки зверя, охоту на него, а также условия Заполярья и езду на собаках.

Такого можно спокойно брать с собой в любой поход и в темную полярную ночь и в

самую бешеную метель.

Я долго ломал себе голову, где найти такого человека. Люди, которых я знал и в

которых был уверен, — мои товарищи по экспедиции на остров Врангеля — были

далеко. Поехать на остров за нужным человеком не позволяло время. Надо было найти

где-нибудь поближе.

Я выехал в Архангельск. Здесь, кого бы я ни. спросил из знающих Арктику людей,

все как бы по уговору отвечали: «Сергей Журавлев вам подойдет». Многие добавляли:

«Только не путайте. Здесь несколько Журавлевых. Все они из Шенкурского уезда и все

охотятся на Новой Земле. Вам нужен Сергей Прокопьевич».

Слух о Сергее Прокопьевиче Журавлеве дошел до меня еще в Ленинграде. О нем

отзывались как о лучшем новоземельском охотнике. Говорили и о его недостатках, но

как-то вскользь, как о не играющих роли на фоне заслуженной славы охотника.

По моему вызову явился хорошо сложенный северянин, светловолосый,

голубоглазый, статный, пружинистый. Все движения его были четки, резки и уверенны.

После обычного приветствия он заговорил первый:

— Георгий Алексеевич, я уже послал вам заявление. Знаю, зачем вызвали.

Согласен! Еду с вами.

— Ну, а если не подойдете?

Охотник оторопел.

— Как не подойду?! Я уже сани начал делать... и подполозки заказал из стальных

пил... на лесозаводе обломки нашел.

В голосе охотника слышалось и удивление и огорчение.

— Говорят, выпиваете изрядно. И слушаться не всегда умеете.

— Головы не пропиваю, и силы тоже, — гордо выпрямившись, ответил охотник и

мягче добавил: — А слушаться буду. Знаю, на что иду.

— На большой заработок не рассчитывайте. Для промысла времени будет мало.

Только чтобы прокормить собак. [21]

— Тоже понимаю. Зарабатывать — что же... Хочется просто поработать. И еще

одну землю посмотреть. Жил на Новой, а оказывается, есть еще новее. Вот и обновим

ее. А заработок при деле сам придет.

— Вы видели двухмесячную полярную ночь, — продолжал я, — а на Северной

Земле она тянется четыре месяца. Не пугает?

— Ну что ж! Маленький чорт, говорят, бывает не менее опасен, чем большой. А

мой однолетний Шурка доставляет больше хлопот, чем четырнадцатилетняя Валентина.

— Как же детей оставите? Ведь самое меньшее — на два года.

— Не впервые. Вот только с дочкой жалко расставаться. Хорошая девка. Умница.

Люблю я ее. Крепко буду скучать, но ничего. Потом будет гордиться, что отец ее был с

первыми людьми на Северной Земле.

— Ну, а отдыхать? Ведь вы только что вернулись с Новой Земли?

— А вы? Ведь вы только что вернулись с острова Врангеля, — ответил охотник.

Журавлев мне определенно нравился. Чувствовались в нем независимость, сила,

удаль. Такими, вероятно, были новгородские ушкуйники, потомком которых он являлся.

Я согласился, что Журавлев должен доделывать сани, чтобы «обновлять» на них

землю, которую он справедливо считал «новее Новой».

Он с жаром, по-хозяйски принялся за подготовку охотничьего снаряжения, за

изготовление саней, промысловой «стрельной» лодочки и прочего. Через два месяца я

сдал на его попечение прибывших в Архангельск 50 ездовых собак. Его опыт сразу

пригодился. А опыт был немаленький. Почти двадцать пять лет Сергей Прокопьевич

Журавлев занимался охотой на морского зверя и 13 раз зимовал на Новой Земле. Но

сейчас и огромный опыт арктических зимовок не избавляет охотника от тревоги и

мыслей, навеянных разлукой с людьми. Заметно, что он хочет скрыть свою тревогу.

Говорит громче обычного, без необходимости переставляет в шлюпке вещи, гремит

бидонами из-под бензина.

Лица участников экспедиции напряженны и строги. Я перевожу взгляд с одного на

другого и мысленно задаю себе вопросы: «О чем они думают? Хватит ли у каждого из