Визг длился и длился на одной пронзительной ноте, а потом перешел в бурные рыдания.
…Петька был ужасно доволен. Как вовремя он вернулся с прогулки, как раз успел к кульминации представления.
Он неслышно открыл дверь и на цыпочках подкрался к банкетному залу точно в тот момент, когда рыжая отцовская пассия со всего размаху саданула саблей по люстре.
Ого! Он даже невольно зауважал ее. Давно пора было расколотить эти противные стекляшки, к которым их «домомучительница» ему и близко не позволяла подходить.
Мрак! Блеск! Красота!
В такой ситуации можно употреблять только знаменитый лексикон Эллочки Людоедки…
И как выгодно он оказался как раз позади застывшей столбом в дверях Зинаиды Леонидовны! Разве он мог упустить такой шанс?
Задрать юбчонку старой дуре и отомстить за все ее нравоучения! Класс!
Щипок получился что надо! Крепкий, сильный, что называется — от души. Интересно, сколько она не сможет сидеть на своей толстой заднице?
Почему-то все стоят столбом, как в параличе… Не понимают, глупые, какой простор для действий открывает им наступивший мрак…
У Петьки глаза были как у кошки, он прекрасно видел в темноте и наслаждался этой своей внезапной властью. Теперь со всеми можно рассчитаться…
«Домомучительнице» уже досталось — на очереди эта рыжая выскочка. Тоже ведь к папаше клинья подбивает. Или папаша к ней? Не важно. Главное — она угроза Петькиному безмятежному существованию.
Отчим у него уже имеется… Не хватало еще мачехи!
Одно останавливало его — по-прежнему крепко зажатая в Ирининой руке сабля. Еще рубанет, пожалуй, как по люстре, — полетят от Петьки клочки по закоулочкам…
— Зинаида Леонидовна, хватит рыдать, как на поминках, — послышался раздраженный голос отца. — Несите свечи. И позвоните в аварийку.
Значит, он уже опомнился и опять начинает отдавать руководящие указания. А при его энергичном напоре все всегда совершается в одно мгновение…
Надо спешить. Зинаида уже прошаркала по коридору, хватаясь руками за стену и подавляя приглушенные всхлипы…
Петька осторожно подкрался к Ирине, схватил за плечи, повернул и подтолкнул к выходу.
Неизвестно почему, но рука не поднялась сделать этой рыжей воительнице какую-нибудь гадость. Пусть просто исчезнет. С глаз долой — из сердца вон.
Чья-то невидимая рука повернула меня… Рука судьбы?.. Да… Все правильно… Мне надо бежать отсюда… Это само провидение толкает меня в спину…
А все мои надежды рухнули и раскололись, как эти хрупкие хрусталики…
Я ухожу… Я повинуюсь судьбе…
Резкий свет на лестничной площадке заставил ее зажмуриться.
— Отдай. Это папино, — сказал ломкий мальчишеский голос.
И Петька отобрал у Ирины старинную саблю.
Она увидела близко-близко его смеющееся лицо. Мальчишка смотрел на нее с ненавистью… и симпатией…
— Дуй отсюда! — как можно суровее сказал он, ухмыльнулся и добавил: — Пока они не сообразили, что к чему…
И Ирина предпочла последовать его совету.
…В глубине коридора уже колебались зыбкие огоньки свечей, которые Зинаида Леонидовна осторожно несла перед собой, крепко сжимая тяжелый бронзовый шандал.
С легкой сабелькой в руках Петька тенью скользнул в комнату, чувствуя себя нашим лазутчиком в стане неприятеля.
Осколки хрусталя громко хрустнули под чьими-то ногами, и Петька скорее угадал, чем увидел, что это отец протиснулся к нему, отодвинув в сторону застывших замов…
Отцовская рука скользнула по клинку и крепко обхватила Петькино запястье. Другой рукой он вдруг порывисто прижал Петьку к себе и быстро прижался губами к его виску…
Мальчишка обалдело дернулся от неожиданной ласки и хрипло бормотнул:
— Ты чего, па…
— Ничего… — Владимир отпустил его, кашлянул… и взял шандал из Зинаидиных рук.
Высоко подняв свечи, он осматривал «мамаево побоище»… или искал кого-то?
Петька с саблей в руках чувствовал себя полным идиотом. И зачем-то попытался оправдаться:
— Это не я…
— Я знаю. — Владимир забрал у него саблю. — Где ты ее взял? Это не игрушка…
— Поднял… в коридоре, — глядя прямо ему в глаза, соврал Петька и отчетливо увидел, что отец разочарован…
Все ясно! Он хотел видеть свою рыжую бестию… И… А не ей ли предназначался тот неловкий поцелуй?.. Между ними двумя уже давно кончились всякие там телячьи нежности…
