Он покинул свой пост и выхватил кубок, когда Катарина поднесла его к губам. Она, побледнев, уставилась на него наливающимися яростью глазами.

– Я не звала вас, сударь.

– Прошу прощения. Ваше Величество.

Род отстегнул от пояса кинжал, положил клинок на стол и наполнил конические ножны вином. Слава небесам, он принял меры предосторожности, включив Векса перед тем, как заступить на дежурство! Он поднял вверх серебряный рог и сказал:

– Нижайше прошу прощения у Вашего Величества за то, что не могу анализировать свои действия. Все дело в том, что я боюсь за жизнь Вашего Величества.

Но Катарина уже забыла о гневе и завороженно следила за действиями Рода.

– Что это такое? – спросила она, показывая на серебристый конус.

– Рог единорога, – ответил Род и поднял взгляд, чтобы заглянуть в пылающие яростью глаза Дюрера.

– Анализ завершен, – прошептал голос у него за ухом. – Субстанция ядовита для организма человека.

Род угрюмо улыбнулся и надавил мизинцем на шишечку на острие ножен.

«Рог единорога» стал пурпурным. Весь двор ахнул от ужаса, ибо, согласно известному всем поверью, рог единорога приобретает пурпурный оттенок, если в него налит яд. Катарина побледнела и стиснула кулачки, чтобы скрыть дрожь. Рука Логайра сжалась в громадный кулак, он посмотрел на Дюрера сузившимися от ярости глазами.

– Ничтожество, если ты хоть как-то участвовал в измене...

– Милорд, вы же видели... – голос Дюрера стал хриплым. – Я только подал кубок.

Но его горящий взор впился в глаза Рода, будто намекая, что тот избавит себя от многих неприятностей и мучений, если сам, прямо здесь, выпьет это вино.

Роду и еще трем гвардейцам было поручено сопровождать Катарину от ее апартаментов до Большого Зала Верховного Суда.

Они вчетвером ждали у ее покоев, покуда не открылась дверь и не появился Бром О'Берин, возглавивший королевскую свиту. Между ним и Катариной встали два солдата, а Род вместе с еще одним гвардейцем замкнули шествие.

Они не спеша зашагали по коридору, приноравливаясь к Катарине. А укутанная в тяжелый меховой плащ королева, обремененная, к тому же, массивной золотой короной, шла очень медленно. Но каким-то образом она ухитрялась при этом выглядеть скорее величественно, чем неуклюже.

Когда они приблизились к Большому Залу, откуда-то выскочил худой изможденный человечек, одетый в бархат, Дюрер.

– Прошу прощения, – сказал он, трижды поклонившись, – но я должен поговорить с Вашим Величеством.

Губы его были крепко сжаты, глаза пылали гневом. Катарина остановилась и выпрямилась во весь рост.

«А она полностью готова к бою,» – подумал Род.

– Так говори же, – сказала она, глядя свысока на склонившегося перед ней человечка. – Но поторопись, смерд.

Глаза Дюрера вспыхнули от такого обращения. Прозвище «смерд» было зарезервировано за крестьянами. Однако он сумел сохранить почтительный вид.

– Ваше Величество, умоляю Вас без промедления выслушать петицию Великих Лордов, ибо они крайне возбуждены.

Катарина нахмурилась.

– А к чему мне оттягивать это? – Дюрер закусил губу и отвел глаза. В глазах Катарины вспыхнул гнев. – Продолжай, смерд, – приказала она. – Или ты хочешь сказать, что королева боится выслушать своих вельмож?

– Ваше Величество... – неохотно начал Дюрер, затем выпалил скороговоркой:

– Я слышал, на суде сегодня должно быть заслушано дело двух крестьян...

– Верно, – поджала губы Катарина. – Это дело было рекомендовано мне тобой, Дюрер.

Человечек злобно глянул на нее, но затем вновь надел маску покорного просителя.

– Я подумал... я слышал... я боялся...

– Чего ты боялся?

– Ваше Величество в последнее время уделяет особое внимание своим крестьянам... – Дюрер поколебался, затем продолжил:

– Я опасался... что Ваше Величество может...

Взгляд королевы посуровел.

– Что я могу выслушать этих двух крестьян прежде, чем предоставлю слово моим вельможам?

– Вы не должны так поступать, Ваше Величество! – Дюрер рухнул на колени и умоляюще простер к ней руки. – Не следует гневить сегодня Великих Лордов! Вы подвергнете опасности свою жизнь, если...

– Смерд, ты назвал меня трусихой?

Род закрыл глаза, сердце замерло у него в груди.

– Ваше Величество! – вскричал Дюрер. – Я только хотел сказать, что...

– Довольно! – Катарина повернулась, с презрением оттолкнув щуплого советника. Бром О'Берин и гвардейцы двинулись за ней. Огромные дубовые двери распахнулись перед ними. Род рискнул бросить быстрый взгляд через плечо. Лицо Дюрера расплылось в злорадной улыбке, глаза его светились торжеством.

Самый верный способ заставить девчонку сделать что-то – всячески отговаривать ее от этого...

Бром привел королевскую свиту в огромное помещение со сводчатым потолком. Свет проникал сквозь ряды фонарных* [31] окон, прорезанных во всех четырех стенах. На пятидесятифутовой высоте через весь зал тянулась, словно хребет, потолочная балка. От нее к гранитным стенам отходили дубовые ребра. С потолка свисали две огромные люстры из кованого железа с горящими в канделябрах свечами.