Бабурао приглашал всех в тень под деревом. Как только собралась плотная толпа, он заговорил медленно и нараспев, во внушающей почтение манере декламатора "Рамаяны". Он рассказывал о золотой земле, Бирме, которую британский саркар [20] объявил частью Индии. Он показал на шарф с бахромой на своей шее и предложил слушателям потрогать его пальцами, поднял руку, чтобы каждый мог видеть его кольца из золота и рубинов. Всё это, сказал Бабурао, из Бирмы, золотой страны. До того, как туда отправиться, он не имел ничего, даже козы или коровы.

– И всё это может быть и вашим, - сообщил слушателям Бабурао.
– Не в следующей жизни. Не в следующем году. Сейчас. Всё это может быть вашим. Вам нужно лишь быть свободным от семьи мужчиной, чтобы поставить отпечаток большого пальца на этой бумаге.

Он вытащил из бархатной сумки горсть серебряных монет и со звоном высыпал обратно.

– Есть ли здесь те, у кого долги? Кто задолжал землевладельцу? Вы можете немедленно расплатиться по обязательствам. Как только ваши сыновья и братья поставят свои отпечатки под этими контрактами, эти деньги будут вашими. За несколько лет они заработают достаточно, чтобы избавиться от долга. Они смогут вернуться или остаться в Бирме по своему выбору.

В этой деревни контракты подписали пятнадцать человек и еще двадцать три в следующей, некоторые с готовностью рвались вперед, некоторых подталкивали родные, а пальцы некоторых насильно приложили к бумаге их отцы и братья. Нагруженные коробками и узелками с одеждой, рекруты последовали за повозкой Бабурао обратно в город. Отряд наемников следовал сзади и следил, чтобы никто не отстал. Они останавливались раз в несколько часов, чтобы поесть жареный рис с солью.

Достигнув побережья, Бабурао нанял местную лодку, чтобы отвезти их в Калькутту. Многие ни разу не были на море. Они боялись волн, и в ту ночь один из крестьян сиганул за борт. Бабурао прыгнул за ним и затащил обратно в лодку. Неудавшийся беглец наглотался воды. Он был тощим и хромым, с торчащими костями. Бабурао перекинул его через планшир, а потом налег на мужчину всем своим телом, прижав согнутым коленом к балке. Он продолжал нажимать ногой, пока изо рта беглеца не вытекла вся вода вместе с рыхлой массой жареного риса и соли.

– Куда это ты собрался, по-твоему?
– вполголоса, почти с нежностью, заговорил Бабурао, словно пел любовную песню.
– Как насчет всех тех денег, которые я дал твоему отцу, чтобы он выплатил свои долги? Какой будет прок от твоего трупа, что для него, что для меня?

В Калькутте они сели на борт британского парохода "СС Дафферин". Бабурао имел договоренность со стюардом, из-за своего бизнеса он был ценным клиентом. Ему предоставляли бесплатный проезд вторым классом. Присвоив плату за Раджкумара, он позволил ему спать на полу каюты. Тридцать восемь человек, которых они привезли с собой, послали вниз, в трюм на корме.

Там уже находились две тысячи будущих иммигрантов. Главным образом мужчины, но также и около ста пятидесяти женщин. За кормой над кильватером торчала узкая деревянная площадка с четырьмя дырками, служившая туалетом. Поездка выдалась тяжелой, и пол площадки вскоре покрылся блевотиной и мочой. Склизская вонючая масса перекатывалась из стороны в сторону вместе с судном, поднимаясь на несколько дюймов. Рекруты сидели, прижавшись к своим коробкам и узелкам. Как только в поле зрения появилась земля, берег Аракана, несколько человек спрыгнули за борт. На третий день путешествия число людей в трюме уменьшилось на несколько десятков. Тела умерших отнесли к корме и бросили в бурлящий кильватер.

Добравшись до доков Рангуна, Бабурао обнаружил, что поездка стоила ему двух человек. Он не расстроился.

– Двое из тридцати восьми - не так уж и плохо, - сказал он Раджкумару.
– Иногда я и шестерых терял.

Они вместе доехали до Енанджауна, и там Раджкумар сказал Бабурао, что ему нужно в Мандалай. Но это была уловка. Раджкумар отправился в северном направлении, но как только отдалился от Бабурао, свернул обратно, прямо в Рангун. В маленькой лавке на улице Моголов он купил золотую цепь и яркое кольцо с бирюзой. Потом пошел к докам и сел на борт "Дафферина". Во время поездки он позаботился о том, чтобы заключить собственную сделку со стюардом, теперь он сам стал бригадиром.

Раджкумар вернулся в тот же район, что посетил с Бабурао. Он арендовал запряженную волами телегу на том же рынке и нанял тех же бандитов. Раджкумару удалось подписать контракты с пятьюдесятью пятью мужчинами и тремя женщинами. На обратном пути в Калькутту, помня о том, что произошло в прошлый раз, все ночи в местной лодке он провел, присматривая за рекрутами. Однажды ночью он заметил, как один из них пытается по-тихому сигануть за борт. Раджкумар был крупнее и проворнее Бабурао, ему не понадобилось прыгать. Он вытащил беглеца из воды за волосы и на виду у всех держал его над бортом. Ему удалось доставить в Енанджаун всю группу в целости и сохранности, и там он продал подписанные контракты местному боссу. Денег хватило, чтобы выплатить долг Сае Джону.

Через три года Дох Сай нашел подходящий склад древесины. К тому времени Раджкумар еще восемь раз съездил в Индию. Его сбережения теперь составляли почти две трети стоимости склада. Сая Джон одолжил ему остальное.

Склад находился в Рангуне, на Нижней Кемендин-роуд. В этом районе было много лесопилок, и воздух всегда наполнял запах стружки. Поблизости, в Санчаунге, находилось индуистское место для кремации, и временами, когда менялся ветер, над похоронными кострами поднимались кругами облака пепла. Почти весь участок окружала кирпичная стена, а на задах к нему примыкала узкая пристань, выдающаяся, словно язык, в реку Рангун. Во время отлива берега реки обнажали обширное мелководье из мягкого ила. Перед складом стояли две небольшие хижины, построенные из остатков древесины и с крышей из бамбука. Раджкумар переехал в меньшую, другую заняли Дох Сай, Но Да и их дети, которых теперь стало четверо.