Я оказался на опушке леса, на берегу мелкого ручья. Напротив меня стоял покосившийся дом, окруженный забором из жердей. За спиной у меня были слышны шаги по иссохшей, пыльной земле. С юга, ниже по течению, слышались всплески — что-то неумолимо приближалось.

У меня не было выбора. Я наполовину прыгнул, наполовину упал в грязь, и выбрался на другой берег. Я пролез под забором и побежал через открытое место к дому. Обернувшись, я заметил у изгороди семь призрачных фигур. Человек, которого я ограбил. Человек в золотой маске. Женщина под покрывалом. Темный рыцарь. И трое других, которые тоже преследовали меня, хоть я их и не замечал. А я-то считал, что сам умею прятаться.

Луна окончательно скрылась в облаках пепла. Лишь слабый свет помогал мне добраться до открытой двери полуразвалившегося дома. Я захлопнул дверь за собой и запер ее, но понимал, что она не сможет надолго защитить меня. Я затравленно озирался в поисках места, подходящего для того, чтобы спрятаться. Может быть, это будет какой-нибудь уголок или ниша, где никто меня не увидит, если я буду стоять неподвижно.

Расколотый стол, лежавший у стены, отлично подходил для моих целей. Я забрался под него и чуть не подпрыгнул, когда что-то шевельнулось, и я услышал испуганный старческий голос.

— Кто здесь?

— Все в порядке, — прошептал я. Я не с ними.

Его морщинистая, шишковатая рука появилась из темноты и схватила меня за плечо. В ту же секунду я почувствовал, что проваливаюсь в сон. Я отчаянно сопротивлялся. Луна вышла из-за туч, сквозь разбитое окно осветив ужасное лицо старика. Лицо голодного мертвеца. Его когти все еще сжимали мое плечо, и я упал, окруженный запахом смерти.

Стол отбросили. Передо мной стояли те самые семеро охотников и еще десяток других. Хотя нет, они не были охотниками. Это загонщики, которые не дали мне спрятаться и безошибочно привели к настоящему хищнику. Он ослабел с годами, этот старик, и погоня стала даваться ему с трудом. Чудовищная машина для убийства.

— Умоляю, — проговорил я. Это все, на что я был способен.

Его развлекало мое долгое сопротивление, так что он, в некотором роде, пощадил меня. Они не высосали из меня кровь полностью. И не прокляли, сделав одним из них, из Берне. Меня держали вместе с другими обезумевшими от страха несчастными, чтобы мы старились и лучше удовлетворяли извращенные вкусы вампиров. Нас называли скотом.

Много месяцев назад я потерял всякую надежду когда-нибудь покинуть темный подвал, где они держат нас. Даже если это записка каким-то образом попадет во внешний мир, я не могу объяснить, где именно нахожусь, да и сомневаюсь, что отыщется герой, способный справиться с этими кровососами. Я пишу все это только для того, чтобы сохранить разум и предупредить других.

Есть нечто худшее, чем быть голодным.

Быть едой.

Солдат ждал, затаив дыхание. Рукой с побелевшими костяшками пальцев он крепко сжимал рукоятку меча. Меч в его руке нервно подрагивал, пока он стоял позади остальных, ожидая возможности нанести удар — сейчас в любой момент мог пройти алессианский патруль. Хотя ему самому было странно, что именно привело его сюда?

Его звали Эррик Делейн, и он даже не понимал, когда началось его участие во всём этом. Он был едва ли достигшим совершеннолетия сыном трактирщика, чьё семейное древо было буквально испещрено именами гордых коннозаводчиков, фермеров и поваров, как его отец. В его жилах струилось столько же много воинской доблести, насколько сильны были его мускулы на руках и спине — то есть, нисколько. Однако он стоял здесь, в болтающейся на его худеньком теле броне и с мечом в руках, которым он едва ли умел пользоваться.

Эррику хотелось бы сказать, что он вступил в ополчение ради славы и отмщения. Что его отец и мать погибли в алессианской атаке. Или что жестокие алессианцы увели в лагеря невольников любовь всей его жизни. Во имя Восьмерых, он желал бы привести любые объяснения, в которых алессианцы погубили его семью.

Но нет. Семья Эррика пребывала в безопасности и благополучии. Его милые и упитанные родители держали процветающий трактир в одном из тех небольших городков, что разбросаны по всему Хай Року. А любовь всей его жизни? Тю, да её не было. Ни разу не обнимал он девицу и не сорвал поцелуй с губ служанки. Так для чего он пошёл сражаться с алессианцами? Ну да, он слышал про них много плохого, но, насколько ему было известно, это были всё слухи да намёки. В общем, в его жизни не было тревог.

Не было, и причина, почему он стоял здесь рядом с Киш’ной, суровой каджитской барышней, и Калинденом, статным айлейдским рыцарем, совсем не была благородна. Можно сказать, простая случайность привела его в это место и время. Он прокрадывался в лес по ночам упражняться в технике боя, которую подсмотрел у городских стражников. Он хотел научиться сражаться, но не хотел, чтобы кто-нибудь увидел, как он это делает: слишком высока вероятность стать объектом насмешек — в конце концов, он всего лишь сын повара. Но каждую ночь Эррик брал ржавый меч и броню не по размеру и отправлялся в лес тренироваться.