– И как же вы познакомились?
– грубо повторил друга, вывел меня из шока.

– Мы заключили сделку, - беззаботно ответил принц, вновь изменившись, а может наоборот, просто снимая маску?

Эйрос грубо дернул меня за руку и, приспустив рукав, открыл взору ленту на запястье. Во взгляде Лодгараса читалось многое, большую часть которого озвучивать неприлично даже в самых захудалых портовых тавернах.

– И какие условия?
– спокойно спросил наследник Тибера, вот только взгляд мог заставить расступиться перед собой и горы.

– Она должна найти мне невесту, - голос у Эйроса тоже был спокоен, но взгляд мог одновременно заморозить и спались.

Их взгляды встретились и в них читались одинаковые чувства: высокомерие, презрение, злость, насмешка. Мне вдруг стало очень неуютно, как будто я тут нахожусь по ошибки. Словно маленькая собачонка, случайно оказавшаяся посередине двух злющих, матерых волков.

Я перевели взгляд на желто-красную шерадальскую розу, вновь словив себя на мысли, что эта роза и глаза Эйроса похожи.

– А твоя расплата?
– продолжал спокойно интересоваться Лодгарас, невозмутимо попивая чай.

– Это не твое дело, - любезно ответил Эйрос, вновь натягивая на губы улыбку.

– Хейса?
– Вопрос не требовал огласки, я и так понимала, что хотел узнать друг. Вот только краем глаза поймав переведенный на меня взгляд Эйроса, я поняла, что у меня просто-напросто немеет язык, словно я съела зеленую хурму.

– Эээ... ааа... нууу...
– просипела я, а потом, ухватившись за одну мысль, выпали: - Ворота починить!

На этот раз они давились сообща, от чего печенье стало совсем не пригодным в употребление. Затем я услышала сдавленный хохот.

– Хейса, ты иногда меня поражаешь!
– оповестил принц, вытирая чай с подбородка салфеткой.

– Ты меня тоже, - хмуро буркнула я в ответ.

И тут Эйрос вдруг подсел ко мне почти вплотную, закинув левую руку за мою голову, на спинку дивана, и так медленно протянул:

– Правда?
– Во взгляде прищуренных глаз была насмешка, а на странных перевернутых губах улыбка, которая могла затмить даже улыбку Мотылька.

Я, было, хотела опустить взгляд, так как почувствовала, что почему-то начинаю смущаться, но вздрогнув, застыла. Понятие того, что сейчас я веду себя как тогдашняя Хейса, меня разозлило. Поэтому я гордо вздернула подбородок и, вперившись в глаза Эйроса раздраженным взглядом, ответила:

– Да, потому что большего дурака, чем ты, я еще не встречала.

Его лицо вдруг помрачнело. Я вначале подумала, что от моих слов, но потом поняла, что начать быстро дышать, словно задыхаясь, одной рукой вытирая выступавший пот на лбу, а второй сжимать рубашку на груди, только из-за названия дуроком невозможно. Если только Эйрос не до такой степени самовлюблен, что даже из-за маленького, грубого слова ему становиться плохо.

– Эйрос?
– взволновано окликнула я его, когда он завалился на правый бок, головой мне на бедра.
– Эй, Эйрос?
– Мой голос дрожал, а рука непроизвольно начала убирать его растрепанные волосы, которые закрыли лицо, за ухо.

– Что с ним?
– Подскочил к нам Лодгарас.

– Я... я не знаю, - просипела я, принявшись гладить его по голове в желании утешить, но это не сильно помогало.

Эйрос побледнел, его скулы напряглись, словно он сжимал зубы что есть силы, а пот лился градом. Его трясло, как от лихорадки. Да и лоб был горячим, хотя с утра парень был бодрым и здоровым.

– Я за целителем.

– Постой! Пусть мне принесут мою сумку с луки седла, - попросила я, когда он был уже у дверей.

Лодгарас, знавший меня не первый год, понял, о какой сумке я говорю, и ответил:

– Через пять минут будет.
– После чего вышел из малого гостиного зала.

– Это сейчас пройдет, - услышала я тихий шепот Эйроса.

– Что пройдет?
– испуганно спросила я, но принц обмяк.

Его лицо мгновенно приобрело нормальный цвет, а о бившей лихорадке напоминала только взмокшая одежда.

Дверь вдруг с громким хлопком открылась, я провернула голову и увидела приближающего к нам Котену.

***

– А ты, правда, принц?
– с любопытством спросила Ольга - иномирянская внучка Тибера.

Была она миниатюрной девушкой и одета в странные темно-синие штаны, обрезанные по самые бедра, и в непонятную розовую ткань, облегающую ее верхнюю часть тела. На ткани были нарисованная какая-то странная, ушастая черно-белая мышь в платье и туфлях. Подобный наряд постеснялась бы одеть даже самая раскрепощенная блудница. Но девушка носила одежду с такой легкостью и непринужденностью, словно это был самый распространенный наряд в Венеции.