Возможно, их поведение объяснялось тем, что врач применил сильные седативные препараты, по крайней мере их попытки избежать прямого рассказа о том, что действительно произошло, в совокупности с симптомами сильного психического расстройства наводили на размышления, и майор сказал, что он удовлетворен результатами допроса.

Когда майор с участковым вышли из больницы, майор спросил:

– Каковы ваши впечатления?

– Он их напугал, – сказал участковый, – молодые они еще.

– А почему он вас никогда не пробовал убить, вообще на вас не нападал? – продолжал расспрашивать майор.

– Не хотел идти на конфликт, – сказал участковый, – за ним не особенно гонялись, а он не особенно вредил. Это было то, что ему нужно. А зачем ему на меня нападать? Чтоб на него облаву устроили?

– А почему он напал на этих? – спросил майор.

– Не знаю, – признался участковый.

– А я знаю, – сказал майор. – Он, судя по их поведению, решил, что наше, так сказать, перемирие нарушено. И нарушено нами. Он почувствовал – через них – наши эмоции и заразился направленной на него агрессией. Кстати, эти патрульные мне вообще не понравились. Судя по моему опыту, готов утверждать, что и до контакта с ним они цеплялись к другим гражданам, злоупотребляя своей властью.

– Откуда вы это знаете? – спросил участковый.

– Я не уверен, но у меня такое впечатление, – доброжелательно ответил майор. – Мне кажется, и его они спровоцировали. Одного я не понимаю: почему он их не убил? – последнюю фразу он произнес мягко, почти мечтательно, и как будто речь шла о чем-то незначительном.

Участковый посмотрел на него с удивлением, потом предположил:

– Может, она ему помешала?

Майор резко оглянулся на участкового, остановился, подумал немного и сказал:

– Да, я почти уверен, что вы правы.

– Я считаю, что он похитил ее и держит как заложницу, – убедительным голосом проговорил участковый.

– Не думаю, – улыбнулся майор, – нет, это не так. К сожалению, должен сказать, что если она действительно с ним, то вполне добровольно. Но почему днем? Ночью, я понимаю, но днем он должен спать. В каком-нибудь темном месте.

– А у вас, извините, опыт есть по этой части? – спросил участковый тихо.

– Да, – ответил как-то рассеянно майор, – есть некоторый опыт, разные вещи случалось видеть. А как вы думаете, где они могут в деревне прятаться днем?

– Да мало ли где: в сарае, в амбаре, в силосной башне, на элеваторе. Да мало ли? – ответил участковый.

– Маловероятно, – сказал майор. – Извините. Он один – да, мог бы. Но с ней – вряд ли. Она все-таки живая, она женщина. Ей нужно есть. Ей, извините, нужны удобства. Она не будет целый день висеть под крышей, скрестив руки на груди.

Они подошли к машине.

– Скажите, – сказал майор, – а вы в состоянии указать точное место, где патрульных утром нашли.

– Ну, они шли по улице… – участковый перебил себя: – Да, знаете, что, может, важно: Ерофеев принес мне милицейскую фуражку и сказал, что нашел ее у себя в огороде. Он думал, это моя. Думаю, надо с ним поговорить.

– Конечно. Вот и чудненько! Вот к нему на огород мы прямо и поедем, – сказал майор и замолчал.

Так они и доехали до огорода Ерофеева в полном молчании.

На огороде у Ерофеева росли огурцы, арбузы, дыни и подсолнухи. Но майор почему-то сразу отправился туда, где подпертые палками стояли кусты помидоров. Он прошелся вдоль грядки и, вдруг остановившись, показал рукой участковому:

– Смотрите. Там по рыхлой земле что-то волокли. А тут, в конце следа, видите, похоже, положили то, что волокли. Там земля взрыхлена. Хорошо, что сегодня не поливали еще.

Он подошел ближе к следам, постоял над ними, вытянув перед собой правую руку ладонью вниз. Вдруг у него лицо окаменело, он повернулся в сторону поля, которое начиналось за огородом. Постоял так немного. Потом встряхнул руки, как бы отряхивая от воды, и, как бы придя в себя, повернулся к участковому и сказал:

– Товарищ лейтенант, проверьте меня. Здесь, где начинается поле, мне кажется, должны быть следы двух человек. Там земля рыхлая, и они, мне кажется, должны быть. Вы посмотрите, пожалуйста, мне важно, чтобы не я их увидел.

Участковый быстро пошел через огород и буквально сразу крикнул:

– Да, есть следы!

– Вот и чудненько, – сказал майор. – Пойдемте посмотрим.

Они несколько раз теряли следы, поскольку шли по стерне. И хотя земля и была рыхлая, но все-таки не такая, как после бороны. Дожди и ветер сделали ее более твердой, и не везде следы были видны отчетливо. Но участковый обратил внимание, что майор вообще не смотрел на следы. Он шел как по ниточке. Это участковый видел, что следы то появляются, то исчезают.