Положение ее очень тяжелое. Никто не может этого видеть и никто так сочувствовать ему.

Очень рад за вас всех.1

Когда я собирался писать вам утром, думал о милой Оле и детях, а потом забыл. Скажите ей это.

Так будем стараться быть вместе. Да нам и нельзя быть врозь, если бы и хотели.

Л. Т.

На конверте: Вл[адимиру] Григорьевичу.

Дата на подлиннике рукой А. П. Сергеенко: «14 апг. 1910 г. Вечером». Впервые опубликовано: Записи А. Б. Гольденвейзера, 2, стр. 258.

Ответ на письмо Черткова от 13—14 августа.

1 Толстой получил 14 августа известие, что с Черткова Министерством внутренних дел снят запрет проживать в Тульской губ.

1910 г. Августа 20. Кочеты.1

Получил ваше письмо и совершенно согласен. Могу только жалеть, что не слышал раньше таких советов и потому не следовал им. Хотя и редко, но на опыте видел подтверждение их справедливости. То, что я писал вам о том, что не считаю себя связанным своими обещаниями, означает только то, что я связан ими только до тех пор, пока не взял их назад, а то, что я могу это сделать в случае неисполнения моих требований, сказано мною было вперед. Без преувеличения могу сказать, что признаю то, что случилось, необходимым и потому полезным для моей души. Думаю по крайней мере так в лучшие минуты. Как мне ни жалко лишиться личного общения с вами на время (верю, что на время), думаю, что это к лучшему. Всегда с любовью и благодарностью думаю о Гале, о том, как она легко победила в себе недоброе чувство.

Я продолжаю ничего не писать. Нет охоты и сил. Только нынче в первый раз поправил Предисловие2 и завтра надеюсь работать над корректурами, присланными Иваном Ивановичем.3 Хочется, и очень хочется, и, кажется, нужно кое-что высказать, да, видно, пока, а может быть, и совсем, бог не велит.4 Очень жалею о том, что вы, как пишете, в таком слабом состоянии; надеюсь, что оно скоро пройдет, хотя по вашему письму это незаметно.

Прощайте, милый друг. Передайте мою любовь Гале, Димочке и всем друзьям и пишите почаще.

Лев Толстой.

20 августа 10 г.

Кочеты.

Ответ на письмо В. Г. Черткова от 15 августа, в котором он писал о «выведенных практикой» трех приемах обращения с «душевнобольными» или «только страдающими нервами», которые он обсуждал недавно с несколькими психиатрами. Значительная часть этого письма приведена в т. 58, стр. 591—592. См. запись Толстого об этом письме в «Дневнике для одного себя» (т. 58, стр. 134).

1 15 августа Толстой вместе с женою, дочерью и Д. П. Маковицким переехал в Кочеты к Т. Л. Сухотиной, где оставался до 22 сентября. О пребывании Толстого в Кочетах за это время см. т. 58.

2 Предисловие к «Пути жизни».

3 21 августа Толстой правил корректуру гл. XXV «Пути жизни» — «Смирение», присланную И. И. Горбуновым-Посадовым из «Посредника».

4 Приводим записи Толстого в «Дневнике для одного себя» от 21 августа: «Хочется, хочется сказать, т. е. писать» (т. 58, стр. 134), в Дневнике 23 августа: «Бодро гулял и думал. Сочинял сказочку детям. И еще на тему: Всем равно, и тут же характеры. Наметил сказку». 24 августа: «Надо бы было писать сказку детскую... Почему нет <энергии> охоты писать. А надо бы» (т. 58, стр. 95).

1910 г. Августа 24. Кочеты.

Собираюсь писать вам длинно,1 но сейчас пришел в комнату [к] Саше — она пишет вам, и я хоть припишу. Желал бы, чтобы вам и Гале было так же хорошо, как мне. (Гораздо, гораздо лучше, чем в Ясной.) Пишите почаще. Я тоже буду стараться. Работы пропасть на пути. Люблю вас крепко, как всегда.

Л. Т.

Письмо является припиской к письму А. Л. Толстой к В. Г. Черткову с датой 24 августа. Впервые опубликовано: Записи А. Б. Гольденвейзера, 2, стр. 268.

1 См. письмо № 909.

1910 г. Августа 25. Кочеты.

Нынче из письма Варв[ары] Мих[айловны] к Саше узнал,1 что вы больны, и это мне было огорчительно, особенно тем, что, наверное, содействовали этому все те неприятности, к[оторых] я невольная причина. Будем мужаться, милый друг, и не поддаваться влияниям тела. Мне всё яснее и яснее становится возможность этого. И иногда достигаю этого. Я нынче же получил письмецо от Алекс[андра] Бор[исовича], и он пишет,2 что вы имеете дурной вид, но ничего не пишет о вашем нездоровьи. Пишите мне, пожалуйста, почаще не содержательные письма, а просто, что придет в голову.

Как вам, я уверен, хочется знать про меня, просто, в каком я духе, чем занят, что думаю, чувствую, хоть в главном, — так и мне хочется знать про вас.

Про себя скажу, что мне здесь оч[ень] хорошо. Даже здоровье, на кот[орое] тоже имели влияние духовные тревоги, гораздо лучше. Стараюсь держаться по отношен[ию] к С[офье] А[ндреевне] как можно и мягче и тверже и, кажется, более или менее достигаю цели — ее успокоения, хотя главный пункт: отношение к вам, остается то же. Высказывает она его не мне. Знаю, что вам это странно, но она мне часто ужасно жалка. Как подумаешь, каково ей одной по ночам, к[оторые] она проводит больше половины без сна с смутным, но больным сознанием, что она не любима и тяжела всем, кроме детей, нельзя не жалеть.