Девушка была, сказать по правде, насмерть сражена его невероятным обаянием, галантностью, умением держаться в любом обществе и какой-то особенной сдержанностью, в которой она неизвестно отчего видела постоянный труд и осторожность истинного таланта.

Чудесный и добрейший Алексей Михайлович, молодой преподаватель музыкального училища, сделавший Вере предложение, после того как она получила диплом, был забыт во мгновение ока. Она немного посожалела, пострадала, но делать было нечего, в ее жизнь ворвался, как настоящий захватчик и победитель, блистательный Рудик, влюбленный в нее по уши. Всей консерватории было известно, как и когда они стали встречаться, это было воспринято как нечто само собой разумеющееся и даже обыденное для истории подобного учебного заведения.

«Так что же могло произойти? — Вера вертела в руках костюм, покрытый блестящей полиэтиленовой пленкой. — Впрочем, я здесь, чтобы одежду покупать, а не шарады разгадывать».

Вера решила, что костюм будет последним аккордом в композиции с покупкой нарядов — она собралась приобрести целый ворох одежды.

Уже издали поглядывая в сторону принадлежащей, как она думала, ей одежде и представляя, как и где она будет в ней выглядеть, Вера стала искать совершенно определенный наряд. Она загадала даже, что если его обнаружит, то все в ближайшие дни, месяцы и годы будет складываться чудесно.

В каком-то странном журнале мод, а может, туристическом или географическом журнале она увидела платье, стилизованное под греческое и состоящее из коротенькой туники и длинного платья-пальто, сплетенного из льняных нитей натурального цвета и стягивающегося на талии деревянной застежкой. С какой стати этот изысканный, одновременно царский и простонародный наряд мог тут оказаться, Вера понятия не имела. Она обратилась к продавцу, выполнявшему роль проводника или следопыта в мире красивых тряпок, и довольно путано объяснила, что ей надо.

Девушка с голосом, похожим на звучание хорошего саксофона, ответила сначала уклончиво, потом словно спохватилась:

— Да это же шьет одно питерское предприятие. Вам повезло, что вы запомнили картинку. Эти византийские штучки идут довольно успешно. Правда, поступают небольшими партиями. Но если я не найду вам наряд сейчас, через несколько дней будет завоз.

— Завоз? — спросила Вера с ужасом, внезапно решив, что все безнадежно рушится — грядущие дни, месяцы и годы. — А у вас случайно нет адреса этой фабрики? Мне без этого платья труба.

— Да не убивайтесь вы так, — ответила продавщица назидательно, одновременно двигаясь куда-то боком и что-то высматривая в густых зарослях одежды.

— Да вот же он! — воскликнула Вера, показывая пальцем наугад.

— Не факт, — ответила барышня. — Радоваться будете через двадцать секунд.

И действительно, скоро продавщица извлекла откуда-то снизу большую коробку. Вера уже знала, что там нужный ей наряд, а если он, не дай бог, пятьдесят шестого размера, она все равно его купит и перешьет.

Но питерские фабриканты оказались людьми точными и сметливыми, эта одежда как будто предназначалась для Веры и ей подобных. В чем-то похожем на этот наряд молодые женщины ходили, стояли, сидели, танцевали полторы тысячи лет назад. Это впечатляло. К тому же, как внезапно стало понятно Вере, в стилистику этого костюма идеально вписывались красивые старинные браслеты, которые она не решалась носить.

Тут же захотела отыскать что-нибудь испанское или, на крайний случай, португальское, старые семейные украшения по праву получали достойный повод для эксплуатации. Что-то мавританское — длинная расклешенная юбка из легкого черного шелка с белым подзором, белоснежная блуза с узкими рукавами, заканчивающимися тройными пышными воланами и кружевным воротником апаш, жилет из бордового бархата — она нашла довольно скоро и решила, что именно в нем будет выступать на грядущем концерте.

«Мавританский стиль во всем, после северной зелено-синей и медленной Норвегии — вот залог будущих успехов», — сказала себе Вера. Она пожалела, что сейчас же рядом с ней не оказался Осетров, дипломатично избежавший столь интимного мероприятия, как покупка одежды. Он ждал Веру в кафе по соседству с этим дворцом разнообразной женской одежды.

Погоня за количеством также входила в новые планы Веры. Но прелесть обновок затмила для Веры число. Она видела себя со стороны в новой упаковке, в каких-то иных обстоятельствах, ей малоизвестных, окруженной молодыми, эффектными людьми.

«Не превращусь ли я по ходу дела в Пенелопу, осаждаемую женихами? Не проще ли самой проявить некоторую агрессию в этом роде?»

В обширной примерочной, куда могло легко поместиться десять таких, как она, Вера переоделась в византийский наряд. «Странно, — подумала девушка, — разве это я? Да кто мне сказал, что я себя знаю? Давайте знакомиться, госпожа Стрешнева». Она попробовала состроить смешную гримасу, но получилось другое выражение, задумчиво-заинтересованное и расположенное к диалогу.