– А что?

– Ш-ш-ш!

Амит прошел мимо них и когда оказался к ним спиной, Лухс приподнял голову и украдкой глянул на него.

«Ох, что она с тобой сделала?» - пронеслось у него в голове и тот час Руми, находящийся под ним, громко болезненно цыкнул, будто от головной боли.

Сайлант перепугался, вдруг прошедший мимо медиум их услышит, но тот продолжал идти своей дорогой.

– Что с тобой?

– Вам стоит быть осторожнее, - рядом с ними возник Одераричи, со своими как всегда спокойными глазами, провожающими Амита взглядом, - сейчас не время для уединения.

– Уеди-… что?! – Руми скинул с себя Лухса и поднялся на ноги, но тот час согнулся пополам схватившись за голову. – Да что ж это?..

– Это твоя память, Астируми? – Заботливо спросил сайлант, отряхнув всё равно грязную мантию, и положил руку нерийцу на затылок.

– Нет, - тот покачал головой из стороны в сторону, - с моей памятью проблема временно решена.

– Каким образом?

– Спроси это лучше у Неры. – Проговорил Ричи, продолжая пристально смотреть куда-то.

– Да, - согласился тот, - я слышу звон. Невыносимый звон… Ох, что ж это такое-то?! – Он едва не взвыл от боли.

Лухс принялся шарить по множеству карманов своей мантии, и когда нащупал тонкий бархатный мешочек, довольно хмыкнув, извлёк красного цвета мягкую пилюлю и бесцеремонно засунул её нерийцу в рот.

– Я, кстати, нерийский принц, будь со мной повежливее! – Рыкнул тот, разжевывая лекарство.

– Зато голова прошла. – Обиженно буркнул сайлант.

– От чего этот звон? Ты всё ещё слышишь его? – Одераричи медленно повернул голову и только потом перевел взгляд на Руми.

– Слышу, и он нарастает… будто приближается.

– Может это фон негатива? – Вопросительно поднял брови сайлант.

– Фон негатива я носом чуял еще у побережья моря. Это что-то другое.

– И едва ли что-то хорошее. – Согласно кивнул змей. – Продолжайте поиски и поторапливайтесь.

– Одераричи, а разве вы не слышите выживших? – Астируми встал в полный рост. – Можете подсказать нам, где искать?

Змей сжал губы и закрыл глаза. Сквозь ужасающий фон негатива он слышал биение трёх сердец. Два из них были ему очень знакомы, это Лин и Вильмут, ищущие друг друга в потёмках, а третьим была неизвестная ему женщина.

– Я слышу троих, но из них только одному нужна ваша помощь. Это женщина.

– Одному? Но ведь… - Глаза сайланта забегали. – Все монахи погребены под этими обломками, неужели?..

Одераричи покачал головой из стороны в сторону и снова отвернулся от них, не открывая глаз.

– Здесь нет ни одного монаха. – Он нахмурился, сильнее сжимая веки. – Они все в Монтере. Все до одного.

Лухс потупил взгляд, а змей улыбнулся, чем еще сильнее шокировал сайланта.

– Этот мальчик всё ещё там. Он борется с ней, пусть не совсем успешно. – Он открыл глаза и в них Руми прочитал радость. – Для существа его силы, телепортировать пару сотен человек в другой конец света – ерунда. И он сделал это. Он перенёс всех монахов, даже павших.

– Ай да Амит… - Сайлант не переставал удивляться.

– Вам следует уйти отсюда. Лухс, твоим людям нужен руководитель, а ты, Астируми… Разыщи тело Стижиана Ветру.

– Тело? – В один голос спросили оба.

– Даже если он погиб здесь, он же феникс… - Лухс взмахнул руками, но взгляд змея пресёк его дальнейшие высказывания.

– Все фениксы теперь сияют в небе. Найди его. Он не должен быть похоронен здесь.

Одераричи развернулся и, чуть согнув спину, отправился на поиски своих друзей.

Держа на руках Лин, Вильмут, лёгким усилием мысли раскидывал в разные стороны обломки, преграждающие путь, и шёл в темноте, но не вслепую.

После того, как из него вышел весь негатив и его связь с сердцем склепа, имя которому теперь Скуро, разорвалась и превратилась в Миида, Вильмут чувствовал себя чистым и лёгким, как пёрышко. В отличие от его возлюбленной.

Настал один из тех редких случаев, когда повелитель живой тени пожалел, что никогда не изучал магию исцеления. Зализывать свои раны для него не составляло никакого труда, а за Лин ему никогда прежде не приходилось так сильно волноваться. Избаловала она его, приучив к тому, что она большая и сильная девочка и её не нужно опекать.

Но сейчас кровь этой девочки текла по его телу, и он не позволял себе терять время и останавливаться, чтобы проверить её дыхание.

Дримен… Вильмут не застал то время, когда его любимая, в образе маразматика Линео, пригрела это юное дарование. Он знал, что его привезли в академию магии четырехлетним мальчиком с зашитыми глазами, и представлял, что почувствовала Лин, узнав, что скрыто под веками.

Столетия назад, когда Северная Звезда наконец возникла и тот час пала, бывший тогда не более чем обыкновенным, пусть и гениальным, митом, Вильмут и его возлюбленная Лин возрадовались и надеялись, что теперь они наконец смогут быть вместе, не опасаясь за свою жизнь. И они жили. Долгие годы, вдалеке от городов, в небольшом доме с вишневым садом, пока не решили завести ребёнка.