лишь молча слушаю его и киваю головой.

– А ты теперь будешь со мной постоянно?

– Да. Постоянно. Ты ведь не против?

– Нет. Со мной, обычно, никого нет, кроме охраны.

– Как это?
– теряюсь я. Такой маленький, потерял мать и еще и отец, который не

желает его видеть. Думаю, что я догадываюсь почему это...

Робин садится перед своими маленькими машинками и радиоуправляемыми

вертолетами. Он играет сосредоточено и, кажется, увлеченно.

– Не хочешь отвечать?
– присаживаюсь я рядом с ним. Он дает мне одну серебристую

машинку.

– Давай играть!

– Давай, - соглашаюсь я с ним.

Мы играем с мальчиком, но мои мысли далеко отсюда. В моей голове крутится лишь

одно — Граф. Я не успела даже попрощаться с ним, сказать ему, что я думаю. Где он? Мне

с трудом верится, что такой как он мог легко отдать свою жизнь. Неужели, так легко? Зная, что его ждем мы с ребенком?

– Ты плачешь!
– слышу я голос Робина. Он смотрит на меня и тычет пальчиком в мою

щеку. Он прав. Я плачу, даже не замечая этого.

– Ты ошибся, милый, я не плачу. Просто, глаза щипет.

– Ты болеешь?
– задает вопрос ребенок.

– Нет. Не болею, не беспокойся.

Он кивает.

Так проходит час, а затем и второй.

Я начинаю замечать, что Робин начинает поглядывать на дверь комнаты.

– Что такое?

– Я хочу есть.

– Тогда, вперед. Пойдем. Я могу что-нибудь приготовить.

– Папа...
– запинается он и теряется в своих словах.

– Что?
– теперь и я уже смотрю на дверь.

– Он работает и нельзя ему мешать.

– А мы и не станем. Идем, - поднимаюсь я с пола.

– Нет. Ты будешь греметь посудой!
– останавливает меня Робин, рассуждая как

взрослый человек. Что же с ним сделал Ксандер? В кого он превратил своего сына, закрывшись от него и спрятав свою любовь к нему?

– Не бойся. Пойдем. Обещаю, что папа не станет тебя ругать.

Робин несмело выходит за мной в большой зал. Там тихо и никого. В

противоположном конце есть дверь, которая плотно закрыта, но из-под нее прорывается

полоска света.

– Папа много работает?
– отвлекаю я Робина от двери. Он неустанно смотрит на нее.

– Он всегда работает.

– Серьезно?

– Ага!
– усаживается с моей помощью на стул сын Ксандера. В ожидании еды он

кладет локти на стол и смотрит на меня.
– После того, как мама уехала в далекое

путешествие, то папа работает. Он говорит, что у него много дел и его ждут люди, а я

должен понимать это.

Он повторяет это, словно пластинка, на которую записали определенную нужную

запись.

– Ясно.
– моя рука проводит по темным волосам Робина. Он смотрит с осторожностью

и опасением.
– Что ты будешь?

– Мне выбирать?

– Конечно!

Робин растерян. Но быстро собирается. Видимо, жизнь с таким отцом как Ксандер

дает о себе знать.

– Тогда... омлет с ветчиной... можно?

– Можно. Все можно!
– улыбаюсь я ему. Он уже не так затравленно смотрит на меня и

это радует. Я направляюсь к огромному белому холодильнику, что имеет две створки, раскрывающиеся в разные стороны.

Внутри рефрижератора находятся яйца и ветчина. Там еще очень много зелени,

фруктов. Соки, молоко — все это тоже имеется в огромном наличии.

– Что вы делаете?
– слышу я сквозь шипящие звуки жарящегося омлета.

Робин дергается на стуле и поворачивает голову. Я медленно кладу лопатку рядом с

плитой.

Ксандер стоит посреди комнаты и не спешит подходить к нам.

– Я задал вам вопрос. Что вы делаете?!

Либо я поддамся, либо нет. Выбор сейчас за мной.

– Будешь омлет?

– Что?
– мой вопрос ошарашивает его. Он на секунду теряется.
– Омлет?

– Или ты хочешь что-то другое? Роб попросил омлет и я его готовлю, но тебе могу

сделать... например, салат. Твой выбор?
– выжидательно смотрю я на Ксандера.

Он открывает рот и беззвучно закрывает его. Я внутренне ликую. Он молча садится

рядом с сыном. Видимо, и для Робина это новость. Он смотрит на отца, а в его глазах

читается удивление. Ксандер старается не глядеть на сына. Мне это не нравится.